Чужаки

Вафин Владимир Александрович

Подростки схватили Стрижа за руки. Череп замахнулся, но Денис, оттолкнул его, схватив за руку, закрыл собой пацана, к которому в душе шевельнулось чувство жалости.

— Кончай беспредел, Курбан! — выкрикнул он, и в его глазах появилось жесткое выражение.

— Ты че, Принц? Офигел, на наши законы прешь? — удивленно глядя на него, спросил Курбан.

— Папу я ложил на твои законы, — сказал Денис и, отвернувшись, взял Стрижа за руку. — Пошли.

Курбан подмигнул Тюте и тот, преградив им дорогу, с силой ударил Дениса в живот, отбросив его к стенке. На него тут же набросились Махно, Кащей. Пересилив боль, Денис резко выбросил вперед ногу, свалив на пол Махно. Кащей

взвыл от боли, получив по челюсти. Тютя, размахнувшись, ударил Дениса. Схватив Тютю за руку, Денис перебросил его через себя. Потрогав пальцами разбитую губу, надвинулся на Курбана, вставшего в стойку.

— Ты че дергаешься, стрекозел? — с презрением произнес Денис и с силой ударил его кулаком в лицо. Пролетев небольшое расстояние, он рухнул на пол.

— Принц, не надо! — дрожащим голосом заскулил Курбан, испуганно глядя на занесенную руку Дениса.

— Не ссы, я об тебя руки марать не буду, — подавляя гнев, сказал Денис, затем, приподняв Курбана, втащил его в душевую кабину, бросил на деревянные решетки и включил душ.

— Это что здесь происходит? — вдруг услышал он визжащий голос Раисы Ивановны.

В душевую вошел воспитатель Владимир Николаевич. За его спиной прятался Дюша.

Взглянув на Тютю, Махно и Кащея, вытиравшего рукою с губы кровь, воспитатель злобно произнес:

— Так, Росин, допрыгался. Колония тебе обеспечена Все, пошли.

Он подошел к Денису и взял его за руку.

— Уберите руки, да не хватай ты, — дернулся Денис и с ненавистью посмотрел на воспитателя. — Я сам пойду!

— Поганец, что же ты натворил? — кричала за спиной Раиса Ивановна. Воспитатели под конвоем повели его к директору. Его била нервная дрожь и он, сжав пальцы, ударил кулаком о кулак. По коридору им навстречу бежали Стриж с пацанами. Увидев Дениса с воспитателями, они остановились в нерешительности... В кабинете директора Сергей Егорович долго кричал, что не позволит ему избивать воспитанников, что он уголовник, а напоследок зловеще закончил:

— Все, Росин, через неделю у нас педсовет. Я подниму вопрос о твоей дальнейшей судьбе и, запомни, это тебе так просто с рук не сойдет! Поблажки не жди. Я буду добиваться, чтобы тебя отправили в колонию!

— Да это вас надо в колонию, чтобы перевоспитали, — с ненавистью выкрикнул Денис и, хлопнув дверью, выскочил из кабинета.

Первые дни в ожиданий педсовета Денис сильно переживал, а потом ему стало безразлично, и он даже не обращал внимания на язвительные замечания воспитателей, которые смотрели на него так, будто он уже завтра должен ехать в колонию. О нем в интернате говорили как об уголовнике, жестоко избившем ребят, но были у него и защитники: среди воспитателей младших классов и среди пацанов, которые смотрели на него с уважением. Мария Васильевна тоже отнеслась к нему с участием, переживала за него. Все оставшееся до педсовета время Денис провел с малышами: он умел быть добрым, несмотря на обиды.

Наступил день педсовета, который проводила старший воспитатель Наталья Спартаковна, так как директора вызвали в облоно. Денис подошел в кабинету директора и решительно рванул на себя дверь.

Вдоль стены на стульях расположились воспитатели, среди которых он заметил Колобка и Раису Ивановну. Рядом с Натальей Спартаковной сидела женщина в милицейской форме — инспектор ИДН Нина Глебовна, с которой Денис встречался уже два раза.

— Ну что, начнем? — оглядев собравшихся, спросила Наталья Спартаковна. Достав из папки пачку объяснительных на Дениса Росина, подписанных в основном Владимиром Николаевичем и Раисой Ивановной, она стала зачитывать их. Из них следовало, что Росин недисциплинирован,

плохо себя ведет, отрицательно воздействует на воспитанников, хамит, оскорбляет воспитателей.

— Вот таким Денис Росин был до случившегося ЧП. А теперь ознакомлю вас с докладными воспитателей и объяснительными воспитанников, которых он жестоко избил, и медицинскими заключениями на ребят, у которых Росин расстроил здоровье.

Воспитатели переговаривались между собой, искоса поглядывая на Дениса.

— Справедливости ради я должна вам сообщить, — продолжила Наталья Спартаковна, — что на имя директора поступило ходатайство от Марии Васильевны в защиту Дениса Росина. Вы также знаете, что он поступил к нам из спецшколы для трудновоспитуемых, но, как видите, ему это не пошло впрок: поведения он своего не изменил. Отсюда можно сделать вывод, что его пора отправлять в спецучилище. От себя я лишь добавлю, что из щенка он превратился в волкодава.

Воспитатели стали обсуждать поведение Дениса, и многие вынесли ему приговор — «спецучилище». Поначалу у него было безразличие ко всему происходящему, но постепенно в нем стали накапливаться ненависть, обида и злоба. Он так стиснул свои кулаки, что суставы пальцев побелели.

— Может, не будем торопиться и подождем? — вступила в разговор капитан милиции Нина Глебовна с проницательными серыми глазами. — На любого человека ведь можно накинуть петлю. У меня есть возможность отправить его в стройотряд. Туда поедут студенты, будущие педагоги. И пусть он поедет с ними, — с надеждой в голосе-сказала она.

— Да какой стройотряд! — нетерпеливо перебила ее Наталья Спартаковна. — Вы посмотрите на него: я не слышу слов раскаяния, он, по-моему, даже не сожалеет о содеянном, а на лице какая-то глупая ухмылка. Его место в колонии! Курбатова увезли в больницу из-за него...

— Да о чем мы говорим? — вступил в разговор Владимир Николаевич, гневно нахмурив брови. — Если мы Росина не отправим в спецучилище, то, уважаемые коллеги, нам здесь жизни не будет. Я уже не говорю о работе.

— Отправить сейчас в спецучилище Росина никто не сможет, — волнуясь и чуть повыся голос сказала Нина Глебовна, — Мы его можем только направить в детприемник на 30 суток, и, пока придет путевка, пройдет год, а Дениса в вашем интернате уже не будет. Поэтому я считаю, что сейчас его надо отправить в стройотряд.

— Ну хорошо, Нина Глебовна, вы нас убедили, — сказала Наталья Спартаковна. — Но что меня возмущает, — она удивленно развела руками, — он даже не просит прощения, а за его дела надо чуть ли не на коленях умолять...

Услышав об этом, Денис вспыхнул. У него задрожали губы, на скулах стали вздуваться крупные желваки. Он исподлобья оглядел воспитателей.

— Самое страшное, Наталья Спартаковна, — снова вступила в разговор Нина Глебовна, — что мы грешим непониманием. Мы сейчас обвиняем его в том, что он избил ваших ребят, но существует и оборотная сторона медали, о которой я догадываюсь, зная характер Росина. Он заступился за того, кого унизили.

— Да что вы, Нина Глебовна, это вам кажется. Нет, вы неправы, это Росин во всем виноват, он такой злобный, — сказала Раиса Ивановна и добавила, — но что-то нужно с ним решать.

— Он поедет в стройотряд, — отрезала Нина Глебовна. — Какое мнение у тебя, Денис?

Денис поднял голову. Ощущение безнадежности прошло. Он глубоко вздохнул и, волнуясь, выпалил:

— Да я задыхаюсь в вашем интернате! Мне хоть куда, лишь бы подальше от вас. Конечно, беда во мне, а без меня вам спасение, — его голос прервался от волнения и он вышел из кабинета, не обращая внимания на недоуменные взгляды собравшихся.