Чужаки

Вафин Владимир Александрович

— Владислав Петрович, давление очень низкое.

Доктор подошел к телефону.

— Срочно готовьте операционную! И приготовьте кровь: у него большая потеря.

Александр Яковлевич подошел к доктору и взял его за плечо:

— Доктор, он должен жить, вы понимаете? Жи-и-ть! — И капитан тряхнул его. — Если нужна кровь, берите мою.

— Я сделаю, что смогу, — произнес доктор и, взглянув на капитана, добавил: — Я постараюсь, а теперь не мешайте! — и, повернувшись к санитарам, скомандовал: — В операционную, быстрее!

К Александру Яковлевичу, провожавшему

взглядом Влада, подошел Димка и сказал:

— Нас вызывают.

Капитан подошел к машине и вытянул трубку через окно.

— Ну, как он? Живой? — послышался голос Руслана.

— Да, его отправили сейчас в операционную. Как там, Руслан? Мы не нужны?

— Управимся. До связи.

На операционном столе лежал закрытый простынью Влад. Из его рта выходила трубка, подведенная к аппарату искусственного дыхания. В его вену была введена игла, от которой к флакону с кровью отходила пластмассовая трубка.

Доктор подошел к Владу и посмотрел на анестезиолога.

— 90/60, — сказала она, ответив на его немой вопрос.

Владислав Петрович взял в руки скальпель и начал операцию.

Димка с отрешенным видом сидел в приемном покое на кушетке, опустив руки. В его пальцах дымилась сигарета.

Александр Яковлевич стоял у окна, склонив голову на кулак поднятой руки, прильнув к стеклу.

Димка начал поправлять сползший с кушетки китель Влада и вдруг увидел, как из его кармана выпала записная книжка. Он поднял ее и раскрыл. С фотографии на него смотрели добрыми глазами тетя Рая и улыбались Ник и Максимка. Посредине зияла дыра. Лица матери и сыновей были залиты кровью.

От увиденного у Димки выступили на глазах слезы...

Доктор зашивал раны, удалив пули, которые лежали на белом маленьком подносе.

— Владислав Петрович, давление упало, — встревоженным голосом сказала анестезиолог.

В глазах доктора мелькнула тревога. Он нахмурил брови.

— Ножницы, — сказал он медсестре.

Владислав Петрович стал расстригать только что наложенные швы: «Так, видимо, началось внутреннее кровотечение, — подумал доктор. — Нет, парень, я тебя все равно вытащу».

Найдя кровоточащий сосуд, он перевязал его. Промокнул тампоном рану. Рука его замерла, глаза пристально смотрели на рану, но увидев, что крови нет, он вздохнул облегченно и вновь стал накладывать швы.

Давление у Влада медленно восстанавливалось.

Медсестра салфеткой промокнула лоб Владислава Петровича и, посмотрев в его пронзительно голубые глаза, увидела в них искорки радости.

— Наташа, идите успокойте милиционеров. Их коллега будет жить. Мы победили.

За два часа томительного ожидания Димка вспомнил все, что было связано в его жизни с Владом: начало их дружбы в такой же почти больнице, смерть Наташи во время розыска Алехи Шороха. Тот день, когда Влад перешел к ним в ОМОН, и последний отпуск, который они все вместе провели на озере, радостные лица Ника и Максимки и лицо тети Раи, когда она обрадованно кинулась обнимать вернувшихся внуков с сыном.

Димка заметил вышедшую из лифта медсестру Наташу и бросился к ней.

— Ну,

как он там?

— Будет жить, — улыбнулась она. — Вы знаете, какие руки у Владислава Петровича! Он и не таких вытаскивал. И ваш друг тоже молодцом, выдержал.

Когда появился доктор, Александр Яковлевич подошел к нему и протянул руку.

— Спасибо вам, доктор. Вы меня извините, ну, что я...

— Да ничего, я же понимаю... И потом, вашему лейтенанту повезло. Ни один жизненно важный орган не задет. Удивительно!

— Его спасли мать с сыновьями, — сказал подошедший Димка.

— Не понимаю, молодой человек...

— Посмотрите, — и он раскрыл записную книжку в том месте, где находилась пробитая пулей фотография.

Доктор взял записную книжку и, пристально взглянув в лицо матери Влада, вернул ее обратно.

— Безусловно, вы правы, молодой человек. Я с уверенностью могу сказать, что Фарида Вафиновна спасла жизнь сына.

— Вы знаете тетю Раю, мать Влада?

— Да. Я ее оперировал, и она была молодцом, как, впрочем, и ее сын. Да, чуть не забыл, — и доктор достал из халата пули и положил их на раскрытую ладонь Димки, — это вам подарок.

— Да уж, праздник... — тяжело вздохнул Александр Яковлевич.

— Нет, капитан, это действительно праздник, мы все спасли Влада, — сказал Денис, зажав в кулаке пули.

Денис очнулся в камере. Открыв глаза, при тусклом свете лампочки он разглядел двухъярусные нары. Он хотел было встать, но вдруг почувствовал, что кто-то навалился на него и сдавил горло. В ту же секунду чьи-то цепкие пальцы придавили сто ноги к нарам.

— Ну, сучара, я тебя сейчас на Луну отправлю, — прошептал Жора.

Денис схватился за скрученную майку, душившую его, пытаясь освободиться.

— Жора, может, мы ему проход прочистим? Жалко пропадает такой красавчик, — предложил Дух.

Денис локтем ударил Жору в солнечное сплетение и, почувствовав, что он ослабил хватку, ударом правой руки в подбородок откинул его с себя.

Увидев упавшего на пол Жору, Дух отпустил ноги Дениса. Вскочив, Денис ударил Духа ногой в голень. Жора, поднявшись с пола, кинулся на Дениса.

— А, пидор! Убью! — выкрикнул он, замахнувшись кулаком. Увернувшись от удара и оказавшись у Жоры за спиной, Денис ударил его локтем по шее и, выбросив ногу, нанес резкий удар в спину. Жора отлетел к двери камеры и, ударившись об нее головой, свалился на пол. Денис надвинулся на Духа, но тот закрыл лицо руками и закричал:

— Не надо! Убивают! А-а-а!

На шум прибежали милиционеры с резиновыми дубинками и стали бить Дениса по спине и рукам.

— Давай малолетку в другую камеру! — крикнул старшина.

Сержант, завернув Денису руки за спину, втолкнул его в «одиночку». Из коридора до него донесся голос Жоры:

— Все равно ты не жилец, сучара!

Оказавшись один, Денис стал нервно шагать из угла в угол. Вдруг он остановился и, оглядев камеру, сел, сгорбившись и опершись локтями на колени. Потом уткнулся лицом в ладони и, застонав, стал раскачиваться из стороны в сторону, все всколыхнулось внутри.