Чужане
Шрифт:
Сысоя Рептуху до бревнышка ужасом прилепило, а Якова, наоборот, будто бы то же самое бревно - да краем своим под зад его лягнуло. Видели б вы его взлет!
С криком «ой» кинулся
Нет. Не жаром огневых струй опалило ловца. Обдало Яшку великим холодом. Таким великим, что в единый миг спекся Ундер сосулькою...
Тем морозом маленько Сысоя задело. Руки ему да лицо немного обожгло. Самого за бревно без памяти завалило. Оттого и не увидел он, куда подевались Лешни заодно с его дочерью Марфою.
Дома Ундер вытаял весь, розовой водицею изошел, только мокрая одежда от него и осталась. Стаял бы, наверное и Рептуха. Во всяком случае, селяне в доме его бабку-лекарку оставили, попросили доглядеть, чтобы человек в одиночестве не помер. Сами разошлись по своим перепуганным семьям.
Но на
День да ночь просидела знахарка над Рептухою, а утром, чуть свет, подняла деревню суматошным рассказом. Перед самым рассветом, оказывается, Марфа домой приходила. Да не одна. С нею разом заявились вся троица Лешней. Один к одному - молодцы! Разом приступили они пользовать живой водою умирающего Сысоя. А когда тот захрапел прямо богатырским храпом, сказали старой, чтобы Рептуху неделю не трогали. Пущай, де, спит, пока сам не поднимется. Когда Лешни собрались уходить, Марфа над отцом маленько попридержалась. От нее-то лекарка и узнала, что представился ей не один Матвей в трех лицах, а приходили до Сысоя одновременно и дед будто бы Аким, и Иннокентий, и сын - Матвей.
Подумать только!
А еще Марфа велела сказать деревне, что и она теперь на долгую-долгую жизнь молодой останется, ведь там, куда забирают ее Лешни, время над людьми не властно... И при этих словах Марфа показала на небо. Во и подумайте, кто были эти Лешни.