ЧУЖАЯ АГОНИЯ Сборник научно-фантастических рассказов
Шрифт:
— Вы имеете в виду, что она укусила тех двоих занов, которые умерли? Но…
Уолтер кивнул.
— Они здесь растерялись, как дети в лесу. Когда они привели меня посмотреть на первых животных, которые «заснули и никак не проснутся», и одно из них оказалось гремучей змеей, у меня, Грейс, появилась идея. Я подумал, что, может быть, ядовитые животные являются специфической особенностью Земли, и заны ничего не знают об этом. И, кроме того, может быть, обмен веществ у занов настолько похож на наш, что яд окажется для них смертельным. В любом случае я ничего не терял.
— Как вам удалось заставить их взять…
Уолтер Фелан усмехнулся.
— Я объяснил им, что такое любовь. Они совсем не знали этого, но были заинтересованы в том, чтобы сохранить оставшихся особей каждого вида как можно дольше, отснять и записать издаваемые ими звуки до того, как они погибнут. Я сказал им, что животные умрут немедленно после потери партнера, если их не будут постоянно любить и ласкать.
— Я показал им, как это надо делать, на примере утки, которая и была вторым животным, потерявшим своего партнера. К счастью, утка оказалась ручной, и я без труда прижал ее к своей груди и погладил, показав им, как это делается. Затем я оставил ее вместе с гремучей змеей на попечение занов.
Он встал, потянулся, затем вновь сел, устроившись поудобнее.
— Ну что же, нам придется планировать, как жить всему этому миру, — сказал он. — Нам надо будет выпускать животных из ковчега, а это все надо как следует продумать. Диких травоядных можно отпустить прямо сейчас, предоставив им самим решать собственную судьбу. Домашних лучше оставить себе и заботиться о них, они нам еще понадобятся. Но плотоядные, хищники… да, нам придется подумать. Однако я боюсь, что начнется всеобщий хаос. По-видимому, до тех пор, пока мы не найдем и не запустим машины, которые они использовали для производства пищи.
Уолтер взглянул на нее.
— И еще род человеческий. Нам следует принять решение насчет этого. Весьма важное решение.
Ее лицо, как и вчера, опять слегка порозовело. Она неподвижно сидела в кресле.
— Нет, — произнесла она.
Он сделал вид, что пропустил ее ответ мимо ушей.
— Это был красивый биологический вид, несмотря на то, что почти никто из его представителей не уцелел. Сейчас все начнется сначала, если мы, конечно, предпримем определенные усилия. Род человеческий может на какое-то время отстать в своем развитии, пока вновь не наберет силы, но мы можем собрать книги и сохранить основной объем знаний в неприкосновенности, по крайней мере самое основное. Мы можем…
Он остановился, когда она встала и направилась к двери. Точно так же, подумал он, поступала и Марта, когда он ухаживал за ней перед женитьбой.
— Подумай, моя дорогая, и не принимай скоропалительных решений, — сказал он. — Но в любом случае возвращайся.
Дверь захлопнулась. Он сидел в ожидании, продумывая все, что ему предстоит, если приняться за дело, но пока он не спешил приниматься.
Через какое-то время он услышал ее неуверенные шаги. Грейс возвращалась.
Он слегка улыбнулся. Видите? Это вовсе не было ужасно.
Последний человек на Земле сидел в комнате в полном одиночестве. Раздался стук
ИМИТАЦИЯ
Алан Е. Нурс
Рассекая черноту звездных трасс, космический корабль летел в направлении орбиты третьей планеты. Его путешествие было долгим. Он возвращался домой.
Дональд Шейвер сидел с серым лицом, уставившись в навигационную панель. Он рассматривал полетные карты, но его узкие плечи сотрясала мелкая дрожь.
Высокий блондин рывком открыл люк и буквально впрыгнул в штурманскую каюту, излучая радость. — Хей, Донни, — взревел он.
— Мы покинули, наконец, эту чертову дыру. А? Что скажешь? Он привычно глянул на яркую красную точку на навигационной панели, затем повернулся и поглядел радостно в иллюминатор, потирая руки от удовольствия.
— Хотел бы я сейчас быть дома, — сказал Шейвер угрюмо.
Блондин засмеялся. — Ты и 80 других! Не волнуйся, парень, мы летим домой. Еще неделя и…
В голосе Дональда зазвучала тоска. — Хотел бы я сейчас быть дома. — Он сделал вдох, дрожь прошла по его телу. Блондин повернулся, его глаза расширились тревожно.
— Донни, — сказал он мягко. — В чем дело, парень?
— Я болен, Скотти!.. О, Скотти, пожалуйста, позови Дока, мне очень плохо! — Внезапно лицо его свела судорога, руки его соскользнули со стола, и он упал вперед.
Скотти успел подхватить его и смягчил падение. — Держись, Донни, — прошептал он, — я позабочусь о тебе. Неожиданно парень согнулся в приступе кашля, от напряжения его лицо посинело. Спина выгнулась, дернулась конвульсивно; затем внезапно тело его обмякло.
Скотти пересек комнату, схватил телефон со стола и бешено стал накручивать диск. — Штурманская вызывает Центральную, — отрывисто бросил он в трубку. — «Дока сюда — быстро. Я думаю… — он посмотрел на безжизненное тело на полу. — «Я думаю, здесь только что умер человек.
Д-р Джон Кроуфорд откинулся назад в кресле-релаксаторе, вытянув перед собой длинные ноги, и угрюмо посмотрел в иллюминатор. Он сидел здесь уже более часа, перебирая изящными пальцами карты сероватого цвета, с застывшим взглядом, куря и хмурясь. Впервые за все долгое путешествие он почувствовал усталость, одиночество и… — страх.
Доктор был худощав, темная двухдневная щетина добавляла жесткости его лицу, а копна иссиня-черных непричесанных волос усиливала впечатление озабоченности, владевшей им. «Задумчивый доктор» назвал его однажды кто-то из команды, и он ухмыльнулся про себя, проходя мимо.
Вероятно, именно таким он казался людям на борту корабля — неторопливая речь, возможно, несколько скучноватый, довольно приятный и безобидный человек, казавшийся чересчур высоким, чтобы гулять по коридорам космического корабля. Доктор Кроуфорд, конечно, знал, что это не так. Он был просто осторожен. Доктор на корабле, выполняющем исследовательский полет, должен быть осторожным в своих мыслях и поступках. Огромные, охваченные болезнью корпуса десятков исследовательских кораблей ранее доказали это со всей определенностью.