Чужая душа - потёмки
Шрифт:
– Вуррум? Кто она? – спросила я из любопытства и, естественно, разрушила всё очарование момента.
– Моя жена, – в его голосе прозвучало столько тоски, что я постаралась подавить острое чувство разочарования. Я ведь всё равно не собираюсь задерживаться в этом мире, а потому и ревность тут ни к месту.
– Скучаешь по ней?
– Очень.
Тут Хадрисс резко отстранился и ушел в лес.
Утром о случившемся никто из нас не вспоминал. Правда, Хадрисс сунул мне в руки тот самый туесок с травами, уже с новой порцией, и я молча выпила, едва слышно прошептав слова благодарности. Золот посмотрел
Сложнее всего в пути оказалось удержаться на лошади. Не знаю, что там с памятью тела, но лошадей я не жаловала и при первой легчайшей рыси готова была свалиться. Хорошо хоть кобылка попалась смирная и из стороны в сторону не кидалась. Но пешком я всё равно чувствовала бы себя спокойнее.
Вечером, выполняя данное накануне обещание, я вымазала волосы углем и теперь больше походила на чумазого мальчишку, чем на симпатичную девушку. Золота каждый раз передергивало, стоило мне поскрести голову, чтобы скинуть запутавшуюся в волосах веточку или паутинку. Подозреваю, не о такой невесте он мечтал, когда уговаривал княжну сбежать из дома!
– Это просто неприлично! – наконец не выдержал он во время очередного привала.
Мы остановились у небольшого лесного озерка, где я присмотрелась к тростнику, собираясь выдернуть его с корнем – меня интересовали сладкие сочные клубни. Один мой приятель – там, в родном мире, – увлекался выживанием в дикой природе и подсадил меня на документальные передачи. Тогда я и увидела, что тростниковые клубни можно жарить на костре. И пусть так и не рискнула пойти с приятелем в поход, покорять просторы Сибири, зато фильмы о способах выживания смотрела с удовольствием и в теории знала, как обеззаразить воду, сделать шалаш и найти необходимый минимум для пропитания.
– Ты о чем? – осторожно поинтересовалась я, вытягивая тростник.
– Об этом! – он указал на оставленные на берегу сапоги и закатанные по колени штаны. – Ты ведешь себя, как какая-то блудница, а не благородная дама! – Сомневаюсь, что блудница шастала бы по лесам и выдирала тростник из озера, но Золот явно надеялся на другой ответ. – Объясни, что с тобой происходит. Ты меня разлюбила? Наши клятвы для тебя ничего не значат?
Он сказал это с таким трагическим придыханием, что я опешила. Как говорил Станиславский – не верю! Парень переигрывал. На кого он вообще рассчитывал? Да только сопливая дурочка на такое поведётся!
Я уже собиралась высказать всё, что думаю по поводу его актерских талантов, но вовремя прикусила язык. Ведь Злата в его представлениях по-прежнему юная, наивная и по уши влюбленная девушка, обязанная глубоко сопереживать его трагедии и чувствовать себя виноватой.
С другой стороны, сейчас идеальный момент для разрыва. Объясняться с парнем, стоя у алтаря, я не хочу. Как и признавать, что заняла место его возлюбленной. К тому же понятия не имею, что с ней случилось. Может, её сожгла лихорадка, а может, мы просто обменялись телами, и где-то в моем мире появилось на одну попаданку больше.
– Ты прав, я влюбилась в другого.
Золот посмотрел на меня с такой злостью и отчаянием, что стало страшно. А не поторопилась ли я раскрывать
– Думаешь, раз он заботится о тебе, значит, такой хороший? Да ему дела нет до какой-то девчонки из глубинки! – прошипел парень.
– Сердцу не прикажешь, – я прижала руку к груди, решив доигрывать до конца.
– И тебя не пугает колдовство? Может, ты Северу на ингредиенты нужна? Кровь девственницы высоко ценится.
– При чем тут Север? – осторожно уточнила я.
– А ты не о нём говорила?! – воскликнул Золот и приоткрыл рот от изумления. Нахмурился, пытаясь сообразить, о ком речь, а в следующий миг запрокинул голову и расхохотался – всю напускную печаль как рукой сняло. – Хочешь сказать, ты влюбилась в Хадрисса?
Честно говоря, мне даже обидно стало. Из наших спутников именно здоровяк вызывал во мне теплые чувства, особенно после того, как просидел со мной вчерашнюю ночь, усмиряя боль.
– Не думал, что у тебя такой дурной вкус, – скривился парень, не дождавшись ответа. – Он же неотесанный грубый мужлан!
– Получше некоторых, – отрезала я, с корнем вырывая тростник. Хорошо, что меня и Золота разделяли несколько метров, иначе точно макнула бы его головой в воду.
– Ну-ну, посмотрим, как ты запоешь, если он отдерёт тебя как следует. Только потом плакаться ко мне не прибегай, – выплюнул Золот и развернулся к костру.
Я дернула очередной стебель так сильно, что порезала руку. Ойкнула, слизнула с пальцев кровь и услышала тихий всплеск. Чуть в стороне по пояс в воде стоял Хадрисс и смотрел на меня странным долгим взглядом. Не оставалось сомнений, что он слышал мое нелепое признание. До чего неловко... Я ведь вовсе не собиралась прикрываться его именем.
– Всё не так, как ты думаешь, – выпалила я прежде, чем Хадрисс успел что-то сказать.
– Не нужно оправдываться, княжна, – голос у него звучал мягко и как-то грустно. – Прости, но ответить на твои чувства я не смогу.
– И не надо! – так поспешно воскликнула я, что Хадрисс удивленно замолчал, хотя судя по виду собирался прочитать небольшую проповедь. Я же не смогла признаться, что слукавила в попытке отвадить Золота. Единственное, что пришло мне в голову, это: – Пощади мою гордость.
Мужчина кивнул, затем снова погрузился в воду и отплыл от меня подальше.
Я выбралась на берег, держа в руках несколько вырванных стеблей. Вот и пособирала сладостей к ужину.
Север понял, что мы с Золотом поругались, но ничего не сказал. Эсси тоже была необычайно молчалива, а когда мы укладывались спать, несколько раз облетела лагерь. Что-то тревожило призрака, и мне передалось её беспокойство.
ГЛАВА 2
Беда пришла, откуда не ждали. Отряд из пятерых всадников появился на дороге так внезапно, что даже Север растерялся. Он честно старался отвечать вежливо на все придирки их рыжебородого главаря, где-то даже лебезил, но воинам до его оправданий не было дела. Прозвучало слово «колдун», и мужчины вытащили мечи. А моя лошадь будто взбесилась – это Эсси постаралась, я заметила её рядом за миг до того, как кобыла резко мотнулась в сторону и понесла куда-то вглубь леса. Я мертвой хваткой вцепилась в гриву, отчаянно надеясь не свалиться по дороге.