Чужая игра (Солдаты удачи - N)

Таманцев Андрей

Самоубийственное решение принял сам Султан. Он находился на первом этаже, когда взрывом омоновской гранаты ему оторвало правую руку; еще несколько осколков впились ему в живот, Султан понял, что конец его близок. Не желая, чтобы остальные бойцы, увидев его мертвым, сдались русским и тем самым опозорили и себя и его, Султан, превозмогая жуткую боль, побежал к лестнице, ведущей к подвалу. Распахнув дверь в комнату, где был складирован динамит, он снял с пояса гранату, сдернул с нее чеку и положил "лимонку" на ящик со взрывчаткой, затем закрыл глаза и за несколько оставшихся ему секунд успел прошептать про себя несколько молитвенных слов, обращенных к Аллаху...

Таков

был конец чеченского отряда. Ни один из находившихся в доме не остался в живых: взрывчатки, хранившейся в особняке, было столько, что ее хватило бы на десяток таких домов. Омоновцам, оказавшимся рядом с домом в момент взрыва, повезло больше: кроме пары переломов рук и ушибов от разлетевшихся от взрыва кирпичей, других потерь они не понесли. Правда, все нападавшие были основательно контужены ударной и звуковой волнами, но эта контузия вскоре прошла, и к потерпевшим снова вернулась способность слышать и говорить не напрягаясь...

Полковник Гержа, поняв, что теперь ему в Поволжье делать нечего, вечером того же дня вылетел обратно в Москву. Если бы он знал, что в эти часы будет происходить на полигоне "Гамма", он бы ни за что этого не сделал.

9

Когда нам приказали встать и идти в глубь леса, я понял, что пора принимать меры, а то наши спецназовские "братья по оружию" через пару минут навсегда уложат нас в здешних болотах...

Я прикинул: я мог бы спокойно уложить тех двоих, что были ближе всего ко мне, хотя они и осторожничали. Я встретился глазами с Боцманом, он показал мне глазами на своего: этого, мол, беру. Я нахмурился, показывая ему: не надо, подожди. Он недовольно повел плечами: все-таки нас вели убивать... А я решил, что сейчас самое время предъявить нашу охранную грамоту, привезенную Голубковым, и подал голос:

– Постойте, мужики! Вы нас приняли не за тех. Тот, кого вы оставили лежать на поляне, - генерал из УПСМ. Слышали про такую контору? Ну вот! А наш отряд подчиняется генералу Бойко из Совета безопасности... В моем внутреннем кармане документ, подтверждающий мои полномочия. Наверное, у вашего командования с крышей не все в порядке, раз вы на своих наезжаете. Мы же одну с вами работу делаем, а вы нас в расход собрались пустить. Но мы не в обиде... Как, ребята?..

Я посмотрел на своих. Док ответно ухмыльнулся, остальные ожидали развития ситуации, вернее, моей команды. Думаю, мы бы их сделали, но уж больно обидно было: свои же! К счастью, по всей видимости, моя речь возымела какое-то действие: не то что в жестах сопровождавших нас ребят поубавилось решимости, нет. Они по-прежнему молча вели нас по лесу, лишь изредка бросая вопросительные взгляды на замыкавшего нашу цепочку коренастого мужика лет под сорок - наверно, он и был командиром их группы. Так вот, изменилось вдруг что-то в этом самом мужике.

– Стоять!
– неожиданно приказал командир.
– Руки за голову!

Да, опыт, пожалуй, у него был - не зря он нас опасался. Однако мы даже с удовольствием подчинились его приказу: лучше стоять на месте с задранными руками, пусть и под дулами компактных пистолет-пулеметов "кедр", чем идти навстречу своей смерти...

Командир подошел ко мне, стараясь не касаться моего тела, залез мне во внутренний карман куртки, извлек оттуда листок Голубкова Он внимательно прочел документ и задумался. По всей видимости, в подлинности документа сомнений у него не было.

– Возвращаемся!
– приказал он и таким же макаром - гуськом, руки за головой - повел нас назад, к той поляне, на которой остался лежать лицом в траву Голубков

Когда мы оказались на поляне, коренастый снова положил нас ничком на землю, и наступил черед Константина

Дмитриевича. Командир дал знак поднять его и отвести в сторону. Я лежал с краю, земля холодила, я еще подумал: не подхватить бы какую-нибудь простуду, но были у меня в том и свои преимущества - я слышал весь их разговор.

– Предъявите ваши документы!
– сказал Голубкову командир спецназовцев.

"Суки, - подумал я, - про документы надо было с самого начала спрашивать, а не тащить всех сразу в лес. Хотя, быть может, это и есть высокий профессионализм, когда приказ выполняется без всяких рассуждений, четко и точно. Ну как бы ты сам поступил, окажись на месте этого командира? То-то и оно... Уж наверняка не стал бы документы спрашивать...". Приказано - сделал, а потом уж разбирайся.

Голубков спокойно достал свою генеральскую корочку, развернул ее и продемонстрировал командиру группы захвата. На снимке в удостоверении Константин Дмитриевич был сфотографирован при полном параде: в генеральском мундире, с несколькими орденскими планками. Удостоверение начальника оперативного отдела УПСМ, подписанное самим президентом, произвело нужное впечатление; командир уже не смотрел так презрительно-строго, и тон его значительно смягчился.

– Вы понимаете, товарищ генерал, что я не могу не выполнить отданный мне приказ?..
– сказал спецназовец Голубкову.

– Да, я отлично понимаю положение, в котором вы оказались, - мягко ответил Константин Дмитриевич. Мы все напряженно прислушивались к их разговору: от того, чем он закончится, можно сказать, зависела наша судьба...
– Но это положение можно исправить. Если вы дадите мне полчаса, я буду в силах оказать вам помощь.

– Помощь?
– удивился командир.
– Нам?

– Да, помощь. И именно вам. Ведь это вам необходимо сейчас принять правильное решение, чтобы не сделать непоправимую ошибку... Вы документы мои видели? Как старший начальник, я могу просто отменить предыдущий приказ, и вы обязаны будете мне подчиниться. Но я пойду другим путем. Я хочу вас убедить. Для этого давайте воспроизведем логику всех предыдущих действий в этой операции. Не возражаете?

– Никак нет!
– гаркнул спецназовец, и это мне уже понравилось.

– Вот уже вторые сутки всем спецслужбам поручен поиск и уничтожение особо опасной террористической группы, в руках которой может находиться оружие массового уничтожения. Моя группа первая обезвреживает террористов, еще в Поволжье. Но высокопоставленные люди в Министерстве обороны, от которых много чего зависит и которые, возможно, напрямую связаны с похищением этого оружия, желают как можно скорее замять скандал, связанный с пропажей, и делают все, чтобы на мою группу началась повсеместная охота... Вследствие чего вашей группе дается наводка на моих ребят, которые возвращаются в Москву, - кстати, после успешно выполненного ими задания... Кого будут винить в случае ошибки? Конечно же вас - непосредственного исполнителя. Я знаком кое с кем из вашего руководства. Вы знаете полковника Кузнецова? Свяжитесь с ним, и он подтвердит мои полномочия...

– А полномочия этих людей он тоже подтвердит?
– по-прежнему недоверчиво спросил командир.

– Нет конечно же, - улыбнулся Голубков, - вы же прекрасно знаете специфику спецслужб: лишней информации никому! О том, что поручено именно этой группе, знают только генерал-полковник Бойко и я. Если желаете, я могу связать вас с Советом безопасности, и Бойко подтвердит, что эти люди не являются террористами, а выполняют задание Совета безопасности...

– Ну ладно...
– сказал контрразведчик после недолгого раздумья, полчаса у нас есть. Сначала позвоним полковнику Кузнецову...