Чужая корона
Шрифт:
– Тогда, Ваше Величество, я приглашаю вас на прием в честь моего дня появления, который состоится… Состоится… На следующем семидневье! Буду очень рада, Ваше Величество! Третий день!
– Конечно же, графиня. Вношу вас в список государственных дел.
– Я улыбнулся.
– Теперь позволите мне пройти?
– Простите, Ваше Величество… -Графиня посторонилась.
В Западной башне было прохладно. Слуги быстро гасили керосинки, запоздало кланялись мне. Один едва лампу не опрокинул, вот пожар чуть не устроил!
– Осторожнее ж надо!
–
– Эй, ну что же ты так, а?
Мальчишка-лакей, не старше Вихора, покраснел и глубоко поклонился мне.
– Бери-бери давай.
– Я подтолкнул к нему лампу.
– Про пожар-то тебе рассказывали? Где ведро с водой стоит, знаешь ли?
– Д… Да, Ваше Величество!
– И где?
– Дальше по коридору. Рядом с песком.
– Как гасить лампу надо?
– Песком поначалу, забросать, а уж потом водой.
– Вот и молодец.
– Я порылся в поясе, бросил ему золотую монету. Всегда с собой носил, на всякий случай.
Мальчишка ловко поймал монету, сунул в рот и ещё раз поклонился мне.
Ну, молодец, что сказать. Надо с собой серебро таскать, а то золото… Многовато!
Феликс-Подснежник ещё спал, зато не спал Жареный. Он меня и встретил в коридоре, шкрябающий узким деревянным скребком потолок над лампой.
– Сажи от них много, Ваше Величество.
– Сказал он.
– А так - хороши лампы, сил нету. Но оттирать долго. Жирная такая, не как от факелов раньше было.
– Ну, и на солнце бывают пятна.
Жареный пословицу не опознал, но смысл общий понял.
– Ладно, бросай давай работу свою, пошли, расскажешь что да как. Где Феликс -то, спит ещё?
– Да, всю ночь с бумагами разбирался, вот под утро только сморило.
– Понятно. Ну, тогда пусть спит пока, пошли к тебе. Расскажешь, что узнал.
Жареному в Западной башне выделили небольшую келью. Не очень большую, конечно, но зато с хорошим окном, лампой-керосинкой на стене, лежаком, укрытым пуховой периной, столом и жаровней. В углу притаилась бадья с водой, на стене висели теплые вещи. Натоплено жарко очень, я сразу скинул рубашку, по спине пробежали струйки пота.
– Ну и жарища!
– Подвинул к столу колченогий стул-полено, расселся поудобнее.
– Рассказывай.
– Я расселся поудобнее.
– Что, как…
Жареный вздохнул, присел сам, поерзал на табуретке.
– Ваше Величество. Все хорошо пока что. Едят хорошо, ходят тоже хорошо, по большому, по маленькому. Никто к ним не ходит, пару раз толстый граф пытался подкупить слуг, да никто не соглашается уже. Тот, которого вы в рабских бараках нашли, рассказал…
Шкурка, подкупленный графом Лургом, вернулся на недельку к своим коллегам, рассказал, что к чему. Плохая репутация у графа Лурга в среде слуг получилась, очень плохая. Да и короля он хотел убить, все же знают, да.
– Но вот что-то спокойные они. Однажды захожу к ним с вечера, а у них холодно что-то, хотя окно закрыто, и на полу натоптано. Еле отмыли.
– Вот как.
– Я задумался
– В любом случае, хорошо.
– Похвалил я.
– Ну, выручил ты меня, Лумумба. Выручил.
Жареный поморщился.
– Не обижайся.
– Поднял я вверх руки.
– У тебя имя-то есть? Ну, твоё? Как тебя называли?
– Третий сын пять-на-седьмого вождя восьмой части шестого племени.
Я выразился нецензурно. Что за племя такое? Вот бы Клан Большой Болотной Черепахи, или там Белоснежная Рысь…
Выслушав меня, Жареный весьма удивился.
– Да мы же не дикари, Ваше Величество. Такое только на севере есть, среди тех, кто с вашим народом породнились… У нас все спокон веков осталось, как и тысячи лет назад было.
Я не сразу понял, что речь идет о жителях Муравьиного королевства. Надо же. Негры, оказывается, разных сортов бывают. Такие они, негры.
– Хорошо. Будешь тогда Лумумба. Надо же как-то тебя звать нормально, а вот эти пять-на-семь я ни в жизнь не запомню, не говоря уж о других. Какие дальнейшие-то твои планы на жизнь, а? Что сам думаешь?
– Да не знаю, Ваше Величество… -Сокрушенно покачал головой новонареченный Лумумба.
– Не знаю. Домой… Подумать можно, Ваше Величество?
– Да думай сколько хочешь.
– Пожал я плечами.
– Только быстрее. Знаешь, что степняки с нас дань хотят взять?
– Те, кто живут на больших равнинах вокруг озер? Плохой, худой народ. Порядка нету, жизни нету, злые друг на друга и хитрые, как кайманы.
– Этого у них не отнять… -Хмыкнул я.
– Ладно, Лумумба. Молодец, выношу тебе благодарность, продолжай в том же духе. Может, тебе надо что? Жаровню там ещё поставить или теплые вещи?
– Да нет, Ваше Величество, достаточно вроде бы всего. Разве что денег немножко…
– Подумаю, какую тебе зарплату положить можно.
– Кивнул я.
Около покоев королевы и графа Лурга было тихо, стража, верные гвардейцы, взяли на караул.
– Молодцы.
– Сказал я.
– Служим Вашему Величеству!
– Гаркнули стражи.
Ну, пошли Подснежника будить, а то сегодня у меня дел ещё по горло…
Подснежник уже не спал, сам торопился ко мне навстречу, столкнулись в коридоре.
– Ваше Величество!
– Да, знаю уж. Не хотел тебя будить.
– Я глянул на осунувшееся лицо руководителя моей секретной службы. Выглядит не очень, под глазами мешки, прическа взъерошена, одежда измята. Спал, значит, вот прямо так.
– Ну, пошли, показывай, как устроился.
Да неплохо устроился Подснежник. Комната не очень большая, но уютная, окна выходят на парк. Пара керосинок, одна на столе, и во всю стену здоровенный новый шкаф, ещё пахнущий свежим деревом. И уже на две трети забит свитками. Жаровня, конечно же, бадья с водой, пара столов, на одном остатки пищи. За шкафом лежак.