Чужая любовь
Шрифт:
– Неправда. Он меня любит, и я была счастлива.
– Сплошная тупость! Это призрак, мнимое счастье и чужая любовь. Он любит её, а ты, так по уходу за ней, как прислуга для их комфорта, одному дала, другой нос вытерла. Давай уедем вместе, начнём всё сначала.
Катя не понимала, как она может уехать, бросить ребёнка, больного мужа, которого она любит и который любит её.
– Нет, я их люблю и никогда не брошу. Мне завтра нужно в больницу. И ты не уезжай, вместе сходим, он будет рад, если мы помиримся. Живи с нами.
– Нет. Мне нужны деньги. Я хочу уехать. Он сам виноват, вначале не захотел тебя вышвырнуть и денег давать отказался,
Катя знала, что наличные деньги мужа находятся в сейфах на работе и дома, коды от них она, конечно, знала, но без его разрешения не могла ими распоряжаться, в бумажнике он держал только незначительную сумму, которая вряд ли устроила его дочь. Все деньги Екатерины были на карточках, кроме двух конвертов: со дня её рождения и толстый конверт со свадьбы. Она вышла из детской, достала из шкатулки больший конверт, вернулась и передала его Елизавете.
– Это подаренные деньги на свадьбу.
Лиза не говоря ни слова, выхватив объёмный свёрток из рук мачехи, волнуясь, что та может передумать, быстро пошла в прихожую и начала в спешке одеваться, будто куда- то опаздывала или за ней кто-то гнался.
– Ты куда? Ночь. Не уезжай, завтра сходим в больницу. Подожди хоть до утра. Тогда может вызвать такси?
– Я на машине и уеду сейчас. Меня ничего здесь не держит.
– А отец? Он же в больнице. А Зося? Ты могла бы с ней подружиться, если осталась.
Старалась удержать её Екатерина, чтобы в такой момент не оставаться одной.
– А, нужна мне её дружба? Боюсь, что утро может поменять планы. Я уезжаю навсегда. Надеюсь, никогда не увидимся,- услышала Катя на прощанье.
Закрыв за Лизой дверь, Катя подумала: «Ну и уходи, может и лучше без тебя. Ты пришла, всё порушила. Ведь несколько часов назад я была счастлива. Зачем ты только приходила? Зачем я открыла тебе дверь?» Она знала, что не сможет уснуть этой ночью, чувствовала себя в подвешенном состоянии, все её мысли были заняты самочувствием мужа. Позвонив в приёмный покой, она узнала, что он находиться в реанимации. Чтобы себя чем-то занять, она разложила обратно собранные в спешке вещи. Ложилась, стараясь уснуть, вставала, ходила по квартире, не зная, что делать, у кого просить помощи, к кому обратиться за советом. К отцу? Он в своей жизни не может разобраться. Попросить совета у бабушек и дедушек она не могла, ведь они так и не смирились, что её муж и отец ровесники. Екатерина на свою просьбу услышала бы нотации, типа: «Ведь мы тебя предупреждали», а ей было и без того тяжело. Оставалась только Вера Павловна. Эта ночь ей показалась вечностью, только к утру, она заснула беспокойным тревожным сном. Ей снилось, будто она идёт по болоту или по какому-то топкому месту, ей тяжело идти, ноги тяжело вытаскивать, их засасывает грязь, тина. До места, где начинается луг, и растут цветы ещё далеко.
Проснулась она в ещё более тяжёлом расположении духа, позвонив в реанимацию, узнала, что состояние супруга без изменений, он так и не пришёл в себя. Собрав быстро Зою, она поехала к Вере Павловне.
От ответа на первый вопрос, который задала Екатерина, согласившейся погадать Вере Павловне, ей стало плохо, у неё не было сил и она села на пол в крошечной кухоньке квартиры старушки. Нет, она не произнесла ни слова в ответ на вопрос молодой женщины, просто покачала головой.
– Но вы можете ошибиться, помните, вы сказали, что у нас с Сережёй не будет детей?- начала Катя и осеклась.
– Я ни разу ещё не ошиблась.
– Сделайте,
Повторяла Катя, теребя гадалку за рукав.
=17
Проделав ещё несколько манипуляций с картами, Вера Павловна вдохнула.
– Ничего. Ты ничем не поможешь.
– А, кто может помочь? Может в платную клинику обратиться? А вы же можете помочь?
– Никто ему не сможет помочь. Нельзя в судьбу вмешиваться, судьба у него такая. Женщин много обижал, приводил, сначала надежду давал, а те дочке не по нраву были, на дверь им показывал, сколько судеб поломал. А как любовь встретил, она и наказала. Если в одного годы взять, другому дать мук при смерти не миновать. Грех это большой.
– А, вы меня научите, пусть мне грех будет, я ему своих несколько лет дам.
– Замолчи, никогда не говори такого.
– Ну, что же мне делать?
– На работу иди, к людям,- буркнула гневно старушка.
Екатерина поехала в больницу, переговорила с врачом, который не сказал ей никаких приятных или утешительных прогнозов. Когда она попросила совета, о переводе супруга в платную клинику, доктор был против транспортировки больного в таком состоянии. Ей хотелось, хоть что-то сделать полезное для мужа, помочь, купить дорогие лекарства, единственное, что предложил эскулап Кате оплатить для мужа услуги индивидуальной медсестры, и она сразу согласилась.
Из палаты Сергея Александровича, который находился в коме, Катя вышла напуганная состоянием мужа и своими мыслями, начала звонить Елизавете. Не дождавшись ответа, она позвонила Лизиным родственникам в Москву в надежде, что падчерица уехала к тёте, которая давно приглашала к себе племянницу. Рассказав о произошедшем скандале и его последствиях, Екатерина взяла с них обещание, что сразу как Лиза объявится, они сообщат ей о плохом самочувствии отца.
Катя позвонила нескольким из его наиболее близких друзей, но никаких толковых советов, кроме слов сочувствия не получила, в расстроенных чувствах поехала на работу.
Встревоженная Жанна Алексеевна встретила Катю при входе, ей нужно было решить несколько вопросов с Сергеем Александровичем, которому она не могла дозвониться уже несколько часов. Объяснив всю тяжесть и безвыходность, сложившиеся ситуации, Екатерина Сергеевна окунулась, как и советовала Вера Ивановна в работу. Съездив ещё раз в больницу, с напрасной надеждой хотя бы на незначительное улучшение состояния мужа, Катя вернулась к работе и закончила поздно вечером.
Из одного из залов ресторана, расположенного через стену с кабинетом, доносилась весёлая музыка, звучный голос певицы звучал задорно. Из приоткрытого окна слышались подвыпившие голоса гостей, вышедших на крыльцо.
«Люди веселятся. У одних праздник, у других горе, а кто-то совсем умирает. Вчера мы здесь были вместе, он сидел за своим столом, уговаривал съесть кусочек перепела, и я была счастлива. Вот как быстро окончилась моя светлая полоса, что будет завтра. Самое тяжёлое это неизвестность. Надо ехать за Зоей»,- устало рассуждала Екатерина Сергеевна, выходя из ресторана через служебный вход.
Домой этим вечером Катя приехала поздно, Зоя уснула в машине. Раздевая и перекладывая спящую девочку в кроватку, она винила себя, что оставила на долгое время малышку, не искупала на ночь. Впереди была долгая ноябрьская ночь, такая же тяжелая и долгая, как прошлая.