Чужая мечта
Шрифт:
— Что такое? — уточнил Хару.
— Судя по твоему поведению, мы стремимся к дебюту?
Хару виновато улыбнулся:
— Я не стал озвучивать, потому что тебе, вроде как, все нравится…
— Спорить не буду, мне происходящее нравится, дебютировать я бы хотел, но я удивлен тому, что ты к этому стремишься. Как так получилось?
— Не знаю. Просто… сначала меня взбесило, что все говорят о моей внешности так, будто большие глаза мозг из головы выдавили, а потом… в общем, сейчас у нас уже нет выбора. Им Минсо явно дала понять,
Тэюн кивнул. Они посидели рядом в молчании, а потом он внезапно сказал:
— Тогда тебе стоит начать тренировать выносливость.
— А? — удивился Хару. — В смысле?
— В прямом. Ты быстро устаешь на тренировках. Сейчас это не так важно, но после… это может стать проблемой. Тебе нужно натренировать тело и легкие, чтобы ты мог выдерживать выступления на премиях и концертах. За пару недель этого не добиться.
Хару печально вздохнул: Тэюн прав. Низкая физическая подготовка дает о себе знать. Хару первый устает, три прогона номера на репетициях дались ему настолько тяжко, что хотелось умереть.
— И что делать?
— Бегать и петь, — просто ответил Тэюн. — Лично я не знаю других способов повысить выносливость и раскачать дыхалку. Вокруг общаги же парк. Давай пройдемся, посмотрим — где здесь можно бегать, и начнем. Как раз жара спадает.
Хару кивнул. «Бегать и петь» — это известный и ему рецепт выносливости вокалиста. Не обязательно петь громко, не обязательно всю дорогу, но все же именно так некоторые стабилизируют вокал, что для Хару тоже лишним не будет — его голос все еще подрагивает во время хореографии. Как и голос Тэюна, впрочем.
После завтрака они этим и занялись. Вышли втроем на улицу, прошлись по округе. Парк — это, конечно, громко сказано. Территория вокруг общежития достаточно большая, особенно для Сеула, но деревьев тут немного, в отличие от кустарников. Скорее всего, раньше парк был более… геометрически выверенным, но сейчас кусты подстригают кое-как и только у парадного входа, с другой стороны здания все заросло. Но бегать есть где. Говорят, по асфальту бегать не очень полезно для коленей, но другого выбора нет.
— То есть, вы настолько уверены в дебюте, что решили уже сейчас начать готовиться? — удивленно уточнил Шэнь.
— Лучше зря готовиться, чем потом жалеть о том, что не начал раньше, — осторожно ответил Хару.
Он не мог просто сказать Шэню, что у них контракт — если Хару проходит, то Тэюна выбирает продюсерский состав. Контракт о неразглашении запрещает подобные откровения. Да и нужно ли Шэню об этом знать сейчас? Он тоже живой человек и, как бы хорошо он не относился к ним, ему может быть обидно, что организаторы заключили такой контракт с другими трейни. Так что пока приходится отвечать на подобные вопросы обтекаемо.
— Справедливо, — кивнул Шэнь, — Но вам нужны беговые кроссовки. В кедах и кроссовках с плоской подошвой бегать нельзя. Ваши колени вам потом за такое издевательство
— Да понял, я понял, — кивнул Хару. — Ладно, попробую что-нибудь сделать. Ты с нами? У тебя кроссы есть?
— Я бы с удовольствием, но беговые с собой не брал.
Хару кивнул, принимая к сведению. Отправил парней в общежитие, а сам пошел к ангару съемочного павильона, где сидят все режиссеры.
Внутри — тихо и прохладно. Хару прошел мимо комнат-гримерок, которыми сейчас уже и не пользуются, вышел в ту часть здания, где люди все еще были. На него наткнулась девушка с бейджем персонала и немало удивилась:
— О! Ты что здесь делаешь?
— Простите, — чуть поклонился Хару. — А можно мне поговорить с Им Минсо или Пак Ханбином?
Девушка сначала посмотрела на него недовольно — будут тут еще всякие трейни к начальству напрашиваться, а потом словно осознала, что это Хару. Он в курсе, что его считают любимчиком начальства. Многие даже шутят, называя его и Тэюна «мальчиками Пак Ханбина». Вроде был Пак Ханбин очень радуется их успехам, периодически напоминая коллегам, что это он их нашел. В общем, девушка явно посчитала, что Хару вправе требовать подобное.
— Продюсер Им не работает из этого офиса. Но я спрошу у продюсера Пак. Стой здесь.
Она ушла дальше по коридору, а Хару минуты три торчал в пустом, гулком коридоре. Наконец, ему разрешили зайти к начальству, для чего проводили к тому же кабинету, где Хару разговаривал с Им Минсо.
— Какие люди! — широко улыбался Пак Ханбин. — И почему же ты решил пробиться ко мне?
— Честно говоря, я… знаю, что прозвучит нагло, но можно ли выйти в город? Мне нужно тренировать выносливость, нужны кроссовки. Беговые. Мне, Тэюну и Шэню.
Пак Ханбин удивился:
— В город за кроссовками?
— Ну да.
— Чтобы тренировать выносливость?
— Да, — печально вздохнул Хару.
— И именно беговые?
— Да.
Хару не совсем понимал, к чему столько банальных вопросов, но отвечал. Пак Ханбин замолчал, потом словно начал кивать своим мыслям и наконец сказал:
— Хорошо, я понял. Я подумаю над этим. Это все?
— Да, — ответил Хару.
— Тогда иди.
Хару поклонился и вышел из кабинета. Странно как-то… Ну, попробовать стоило.
… Вечером, незадолго до показа эпизода в кинотеатре, всю их группу «Love Shoot» из семи человек вызвали к один из танцевальных залов. И указали на подарки «лучшей группе, по мнению зрителей». В коробках оказались кроссовки. Беговые — с толстой «облачной» подошвой. Видимо, Ханбин раскрутил спонсоров, лишь бы не выпускать их в город. Размеры, к слову, подошли — у стаффа же были их точные мерки, чтобы готовить костюмы.
— Мне нравится это шоу, — восхищался Тэюн вечером. — Косметики навалом, печеньки подогнали, теперь еще и кроссовки крутые подарили!