Чужая ноша

Калинина Наталья Дмитриевна

–Мы станем в круг, я сделаю защиту… – ее голос, обычно чистый и глубокий, от напряжения звучал глухо и невыразительно. – Потом буду потихоньку брать у вас Силу, как бы перекачивать в себя. Не бойтесь, если вдруг почувствуете слабость. Я возьму лишь столько, сколько надо. И… если все пойдет как надо, я сумею вызвать Йолу. Все остальное я беру на себя. Вас прошу только об одном – ради бога, если Йола будет оказывать сопротивление, а она и будет его оказывать, не попадитесь ей под руку. Моя защита сильная, но Йола может попытаться ее пробить. Ну… все.

Инга вздохнула и еще раз огляделась вокруг, словно проверяя, все ли подготовила.

– С богом… – она, удостоверившись, что свечки горят, не погасли, сделала последнее приготовление – достала из сумочки амулет Единения, который еще неделю назад взяла у Ларисы. Лара обратила внимание на то, что Инга увеличила цепочку, на которой висел амулет, впаяв в нее дополнительно несколько серебряных цепей.

Сжав

в ладони цепочку с амулетом, Инга, подняв к небу лицо, полушепотом принялась читать заговор на начало важного дела. Вадим с Ларисой молча вслушивались в ее слова, произносимые скороговоркой.

Закончив читать заговор, девушка присела перед могилой, разгребла ладонями снег и приложила к очищенной мерзлой земле амулет. Сложив вместе ладони, она вновь еле слышно забормотала заклинания, отдельные фразы которого долетали до слуха оставшихся стоять Вадима и Ларисы.

– …Как тянутся друг к другу два магнита, так и вы тянитесь друг к другу две половины Кольца, разлученные землей могильной… Как горизонтом соединяются небо с землей, соединитесь, разлученные злым умыслом… Как ночь сливается с утром, слейтесь оставшейся Силой в Единую… Как осень повенчана с зимой, обвенчайтесь в Едином помысле… Воссоединитесь в Единое, изначально задуманное…

Когда она, закончив бормотать, выпрямилась, Ларисе на мгновение показалось, что от амулета, который Инга спешно зажала в кулаке, исходит легкое свечение.

– Возьмитесь за руки, – Инга тихо приказала, и Вадим с Ларой тут же повиновались.

– Ближе подойдите, теснее встанем, – она вновь отдала указание, и после того, как Лариса с Вадимом, не размыкая рук, послушно придвинулись ближе, накинула себе на шею и на их шеи длинную цепочку с амулетом. «Вот зачем ей понадобилось удлинять ее…» – Лариса машинально подумала и, следуя новому указанию Инги, вложила свою ладонь в ее. Держась за руки, они втроем образовали тесный круг. Инга, запрокинув к небу лицо, тихо прочитала молитву и приступила к заговору на защиту. Лариса, попытавшись вслушаться в ее неразборчивое бормотание, ни слова не смогла разобрать, видимо, читался заговор на другом языке, возможно, на латыни. Однако немного спустя Лара почувствовала, будто от Инги исходит некое тепло, которое, перетекая через сцепленные руки, потихонечку распространяется вдоль тела, обволакивая его словно невидимым коконом. Сходные ощущения, видимо, испытывал и Вадим, потому что он вдруг, словно удивляясь, еле заметно покачал головой и бросил короткий вопросительный взгляд сначала на Лару, а затем – на сестру. Инга не обратила на него внимания, слишком сосредоточившись на выполняемом ею ритуале. Она уже не шептала вслух, а, плотно закрыв глаза, посылала какие-то мысленные импульсы – судя по тому, что ее лицо приняло слишком сосредоточенное выражение. От напряжения у нее даже между бровей пролегла складка. И, видимо, нужного эффекта Инга добилась, потому что на ее губах неожиданно показалась мимолетная улыбка – всего лишь на какое-то мгновение, и ее лицо вновь приняло сосредоточенное выражение. И следом за этим Лариса почувствовала, будто теперь из ее ладоней вытекает тепло и перетекает в ладони Инги и Вадима. Но это было совсем не обратное действие предыдущему, когда они с Вадимом напитывались теплом от его сестры, а нечто другое. Будто через их ладони открылся новый канал, параллельный первому, через который энергия перетекала и замыкалась на Инге. «Наверное, она теперь берет нашу силу, как и предупреждала…» – догадалась Лариса. Ей уже не было страшно, а, наоборот, интересно. Она даже испытала чувство, подобное гордости за то, что ей позволили участвовать в неком Таинстве. Майка бы, узнай об этом, умерла на месте от зависти и любопытства. Подумав так, Лариса одернула себя: все же не в игры они играют…

Инга, установив защиту, теперь, как правильно догадалась Лариса, принялась потихоньку перекачивать силу из Вадима в себя. Маленькими порциями, постепенно и осторожно, словно дегустируя, она брала от него энергию и взамен возвращала такие же порции дополнительной защиты. Ей нужно было перекачать из брата в себя ровно столько энергии, чтобы тот престал быть интересен для Йолы как орудие для достижения ее целей. Той силы, что останется у Вадима, окажется недостаточно для того, чтобы разрушить Единение. Со временем он восстановит утраченное, но на данный момент планы Йолы окажутся сбитыми.

Инга сквозь опущенные ресницы поглядывала на брата, следя за его состоянием. Главное, не переборщить, не обессилить его вовсе. И одновременно ощущала, как через ее ладони в тело вливаются покалывающие волны тепла. Ох и сильное же это Единение – Инга мысленно присвистнула, поняв, какой приблизительно объем энергии она уже смогла получить. Даже за тот короткий период, что Вадим носил амулет, он смог напитаться от него колоссальным количеством энергии. Пожалуй, план Йолы по разрушению Единения за счет гибели Вадима сработал бы стопроцентно. Только вот вмешательство Инги смешает ведьме все карты. Странно, что Йола еще не появилась… Если честно, Инга думала,

что ведьма пожалует, едва только почует, что в ее планы вносят «коррективы», поэтому и поторопилась первым делом установить защиту. Ну ничего, чем позже Йола явится, тем лучше, Инга успеет собрать нужный ей запас энергии… Интересно, что бы сказал Вадька, узнай, что она роль «жертвенного барана» решила взять на себя? Разорался бы, однозначно, и ни в коем случае не согласился бы на этот ритуал. Инга мысленно усмехнулась и взяла еще порцию его энергии. Для Йолы теперь Вадим не интересен, лакомым кусочком будет она, Инга – у нее теперь достаточно силы, чтобы разрушить Единение. Гораздо больше, чем было у Вадима: принятая от него сила смешивалась с ее собственной, обещая в скором времени превратиться в мощное оружие.

«… Накачала из Вадьки энергии – и что дальше?.. Будешь бить по Единению?.. Ты и в самом деле полагаешь, что поступишь правильно, сделав так?..» – внутренний голос, который ей удавалось заглушать раньше, сумел-таки пробиться на первый план. Собрав «группу поддержки» в виде совести и раннее репрессированных сомнений, он теперь, похоже, готовился совершить переворот и сбить Инге все намеченные планы. Его соратница-совесть тут же не замедлила выступить: «Ты полагаешь, что имеешь право на разрушение? Кто тебе его дал? А они-то тебе ведь верят! И доверили тебе то самое ценное, что сейчас у них есть – Любовь. Не важно, каким образом возникшую». «Мне брата надо спасти!» – Инга почти в отчаянии мысленно воскликнула, пасуя и перед совестью, и перед осуждением внутреннего голоса, и почти сдаваясь перед атакующими сомнениями. «Спасти брата ценою разрушенной любви?», – совесть усмехнулась и отошла в сторонку: «Ну-ну…».

Инга бросила быстрый взгляд на брата, а затем на Ларису. Что если и правда вместе с Единением разрушатся и их отношения? Так и произойдет, если они только этой Силой и связаны. Инга, задумавшись, немного оплошала и взяла у Вадима гораздо бо льшую порцию энергии, но вовремя спохватилась. Брат, поморщившись, переступил с ноги на ногу и непроизвольно сжал ее ладонь, словно внезапно почувствовал резкую слабость. Возможно, так и есть. «Прости, родной», – Инга бросила на него незаметный виноватый взгляд. И мысленно сосредоточилась теперь на Ларисе, чтобы взять недостающую энергию у нее. Но едва она «коснулась» Лары, как почувствовала нечто такое, что заставило ее удивленно посмотреть на ни о чем не догадывающуюся девушку. От Ларисы исходила совершенно иная сила, другая, не та, которая бы получилась от смешения ее собственной энергии и энергии, данной амулетом. Эта сила, так удивившая Ингу, возникла у Ларисы дополнительно и совсем недавно. Мощная сила, которую может породить только новая зародившаяся жизнь. Инга, поняв это, от неожиданности на какое-то время потеряла сосредоточенность. Лариса заметила ее удивленный взгляд и вопросительно приподняла брови. «Нет-нет, ничего, все в порядке», – Инга покачала головой и еле заметно улыбнулась. Лариска еще даже не догадывается…

Нет, не может она теперь разрушить Единение – не имеет права так рисковать отношениями близких ей людей. Особенно после того, как ей открылась неожиданная правда. Новый план созрел молниеносно, может, в некотором смысле жестокий, но иного выхода Инга не видела. Воспрянув духом, она совсем немного, чуть-чуть, словно пригубив десерт кофейной ложечкой, взяла энергии у Лары и взамен уже десертной ложкой добавила ей взятой от себя защиты.

И все же той силы, которую она собрала сейчас в себе, было недостаточно. «Потерпи, родной, так надо… Ты потом все поймешь и простишь», – чувствуя себя виноватой перед Вадимом, она вновь принялась брать у него энергию. Варварским, запрещенным способом, уже почти достигнув того предела, выход за который чреват необратимыми последствиями. Вадим, не понимая, что происходит, покачнулся и, чтобы устоять на ногах, сделал шаг назад. Вопросительно посмотрев на Ингу, он, однако, промолчал. « Прости, мой хороший… Так надо. Я не причиню тебе большого вреда, потерпи…». Ей нужна большая Сила, чтобы уничтожить Йолу вместе с ее заклятием, наложенным сверх Единения. Чувствуя, как все ее тело наполняется пульсирующей энергией, Инга запрокинула к небу лицо и зашептала заклинания:

– … О ты, могущая и сильная Йола, я тебя заклинаю тотчас явиться всеми святыми именами… Я зову тебя и призываю именем Божества, силою Всемогущего повелеваю тебе…

Лариса почувствовала внезапный сырой холод. Не тот, которым пропиталась морозная ночь, а иной, другой, чем-то неуловимо знакомый. И вскоре ей стало понятно, почему ей знакомо это ощущение сырого холода. Вначале робко и неуверенно, а затем плотней и гуще вокруг них стал собираться туман подобный тому, который ей неоднократно снился. Он опускался на землю с неба, поднимался навстречу с земли, обволакивал со всех сторон – мягко и бережно, будто упаковывал их в себя, как подарок в обертку. И вскоре они оказались в этом тумане, густом и плотном, словно в изолированной колбе. Исчезло кладбище, невидимым стал свет от оставшихся где-то за пределами тумана свечей, но туман будто подсвечивался сам по себе изнутри.