Чужая роль
Шрифт:
— Это ты-то незаинтересованная? — удивилась Роуз.
— Ну, не совсем. Разыгрываю таковую на ТВ.
Эми взглянула на часы.
— А хочешь, я поеду с тобой? Или, еще лучше, едем со мной? Ма пригласила меня на ужин.
Роуз снова покачала головой.
— Я в порядке, — отговорилась она, решив, что вполне может обойтись без общества мамаши Эми. Все было известно наперед: на столе будут неизменные макароны, и весь вечер придется восхищаться последним увлечением хозяйки: фарфоровыми куклами и украшениями из телемаркета.
— Позвони, — на прощание велела
Роуз позвонила отцу, сообщила, что жива, стерла все сообщения и проспала восемнадцать часов подряд. Проснувшись в воскресенье, поклялась себе, что сегодня последний день хандры, позвонила Эми и заверила, что у нее все в порядке, накрасила губы, надела красную кашемировую юбку, сунула в карман книжку, нацепила поводок на мопса и отправилась в парк, к любимой скамье. Пора было что-то решать.
— За, — прошептала она себе. — Я адвокат, и это хорошая работа. Против. Меня тошнит при одной мысли о том, что придется туда идти.
Она открыла книгу, вынула ручку и стала писать прямо между заманчивыми цитатами, украшавшими первые несколько страниц недавно купленного романа («головокружительные сексуальные похождения…»): «За — работа означает деньги. Против…»
Мопс коротко гавкнул. Роуз подняла глаза и увидела вторую собаку — странное пятнистое дрожащее создание размером с кошку. Она уже успела прыгнуть на скамейку и уставилась на Роуз бесстрашными черными глазками.
— Привет, — кивнула Роуз, позволив незваной гостье обнюхать свою перчатку. — Ты кто? — спросила она, пытаясь разглядеть карточку на шее собаки. Что это за имя такое: Нифкин? Вероятно, иностранное. — Иди домой, — попросила Роуз пятнистое существо, усы которого дрожали при каждом выдохе. — Поищи лучше хозяина.
Но пес продолжал сидеть неподвижно, не сводя глаз с Роуз. Та решила не обращать внимания и снова принялась писать.
«Против», — вывела она и, закрыв глаза, ощутила, как волна тошноты покатила к горлу при одной мысли о том, как она входит в здание, в офис, где когда-то увидела Джима, влюбилась и вообразила, что он тоже в нее влюблен.
— Против, — повторила Роуз и открыла глаза. Нифкин по-прежнему сидел рядом, а перед ней неизвестно откуда возникла маленькая девочка в красном пальто, таких же перчатках и красных резиновых сапожках. Волосы цвета кленового сиропа были забраны в тонкий, похожий на морковку хвостик. «Иисусе, — подумала Роуз, — кто же я такая? Чертова Белоснежка с кучей гномов?»
— Собака, — объявила малышка, помахивая кулачком.
— Верно, — согласилась Роуз, а мопс тихо, но возбужденно фыркнул.
Девочка наклонилась и погладила его по голове. Мопсик льстиво вильнул хвостом. Тем временем трясущийся крошечный
— Я Джой, — сообщила девочка.
— Привет, — жизнерадостно откликнулась Роуз. — А это…
О Господи, она так и не знает, как зовут мопса!
— А это собака, с которой я гуляю.
Крошка кивнула, словно все поняв, потянула Нифкина за поводок и потрусила по дорожке. Седовласая дама в темных очках заинтересованно прислушалась к разговору.
— Петунья! Это ведь Петунья? — спросила она. Значит, Петунья?
Мопс оглянулся, и Роуз показалось, что на плоской мордочке промелькнуло нечто вроде смущения.
— Привет, Петунья, — обратилась к нему женщина, и мопс величественно фыркнул. — Значит, Ширли уже вернулась из Европы?
— Хм… — замялась Роуз. Меньше всего она рассчитывала на встречу со знакомыми мопса.
— Я думала, Ширли оставила ее на передержке до следующего месяца, — продолжала женщина.
Роуз мгновенно ухватилась за соломинку.
— Верно. Но, видите ли… это новая услуга… ежедневные прогулки. Собаки должны дышать свежим воздухом, навещать соседей, приятелей…
— Прекрасная мысль! — воскликнула женщина, с одобрением поглядывая на подбежавших к ним собак: большую, шоколадного цвета, с лохматым изогнутым хвостом и горделиво гарцующего черного пуделя с высунутым красным языком. — Так вы работаете в пансионате для собак?
— Собственно… я, как говорится, свободный художник, — пробормотала Роуз, вспоминая старую сказку о заколдованной принцессе. Стоило бедняжке заговорить, как изо рта сыпались лягушки и жабы. Очевидно, на ней тоже лежит проклятие, только вместо амфибий с губ срывается ложь за ложью.
— Я прогуливаю собак и для заведения, но работаю также… ну, вы понимаете, по вызовам. Только в приличных домах.
— А визитная карточка у вас есть? — осведомился пожилой господин, державший за поводок пуделя.
Роуз притворилась, что шарит по карманам, и беспомощно развела руками:
— Простите, кажется, оставила дома.
Пожилой тип вытащил из кармана ручку и блокнот. Роуз нацарапала свой домашний номер, а под ним написала: «Роуз Феллер. Забота о домашних животных».
Не успев оглянуться, она оказалась в самом центре дикой мешанины из поводков, хвостов, ушей и гомонящих собачников, похоже, давно искавших человека, способного позаботиться об их любимцах.
Да, кивала Роуз, она и за кошками следит. Нет, собак она не тренирует, но будет более чем счастлива сопровождать их на занятия.
— Не согласились бы посидеть с собакой? — окликнула Роуз женщина в обвисшем зеленом свитере. Ее собака, такая же коротконогая и короткошерстная, как Петунья, была вдвое больше с собранной в складки кожей. С морды тянулись длинные вожжи слюны.
— Уик-энд Дня поминовения? — спросила хозяйка этого сокровища.
— Я приду, — пообещала Роуз. Петунья и морщинистая собака торжественно обнюхали друг друга, словно члены некоего секретного клуба, обменявшиеся только им понятным приветствием.