Чужая роль
Шрифт:
Не тот номер. Наверняка не тот.
Мэгги еще раз набрала телефон сестры и получила тот же ответ, только на этот раз после гудка она открыла рот.
— Роуз, я…
Я — что? Снова в беде? И прошу, чтобы ты меня выручила? Опять?
Мэгги захлопнула крышечку мобильного и зажмурилась. Она сама что-нибудь придумает.
— Мэгги? — растерянно спросила стоящая в дверях Коринна. — Который час? Что вы здесь делаете?
— Сейчас ночь. Видите ли… я… она судорожно втянула в себя воздух.
— Я хотела спросить, нельзя ли остаться у вас на несколько
Коринна придержала дверь бедром.
— Что случилось?
Мэгги замялась, не зная, что ответить. Сказать, что поссорилась с соседкой по комнате? Говорила ли она Коринне о соседях? Сейчас и не вспомнить. А если этот ужасный тип проследил, куда она поехала? Если он узнал, что она ночевала в библиотеке, возможно, пронюхал и о Коринне.
— Мэгги? — переспросила Коринна, наморщив лоб. На ней не было обычных темных очков, голубые глаза бегали как испуганные рыбки.
— Случилось кое-что, — тихо сказала Мэгги.
— Это мы уже установили, — кивнула Коринна и, впустив Мэгги, направилась на кухню, легко касаясь стены кончиками пальцев.
Мэгги уселась за стол, а Коринна включила газ, поставила чайник и, сняв с полки две кружки, бросила в них чайные пакетики.
— Может, объяснишь подробнее?
— Это очень трудно, — прошептала Мэгги, повесив голову.
— Наркотики? — резко спросила Коринна, и Мэгги от неожиданности рассмеялась.
— Нет. Не наркотики. Просто мне нужно лечь на дно дней на пять…
Ляпнув это, она сообразила, что говорит как закоренелая преступница, но это было первое, что пришло ей в голову. «Лечь на дно…»
— У меня что-то вроде стресса, — поправилась она. — А здесь так спокойно.
Очевидно, она произнесла волшебные слова, потому что Коринна просияла и, насыпав сахара в чай, поднесла чашку к губам.
— Тяжело дается сессия, верно? — сочувственно спросила она. — Помню, как сама готовилась к экзаменам. В общежитиях вечный шум, в библиотеке полно народу. Не волнуйтесь. Можете располагаться в любой комнате на третьем этаже, там везде чисто, верно?
— Верно, — кивнула Мэгги.
Она отхлебнула чаю, стараясь успокоиться и унять стук сердца. План. Ей нужен план. Она поживет здесь немного. Купит себе кое-что: в рюкзаке только смена одежды и немного белья. Остальное в библиотеке, и ей туда не попасть. А потом — куда потом? Назад к отцу и Роуз? Примут ли ее они? И хочет ли она возвращаться?
Она закрыла глаза и увидела себя сидящей в заднем ряду аудитории. Объясняющей профессору Клапам смысл стихотворения Элизабет Бишоп. Представила лицо Чарлза, с непокорной прядью, падавшей на лоб, в те моменты, когда он говорил о Шекспире и Стриндберге и о том, как однажды видел на сцене Джона Малковича. Никто в Принстоне не знал, что она жалкая неудачница, ничтожество, черная овца и позор семьи. Никто в Принстоне не знал, что она другая. Не такая, как остальные.
До сегодняшней ночи.
Пока не появился этот Джош.
Мэгги усиленно заморгала. Она не заплачет. Она выпутается.
— Мэгги? — спросила Коринна. Мэгги подняла глаза. — У вас есть семья? Может, позвонить кому-то?
Мэгги шмыгнула носом и больно прикусила губу. Ужасно хотелось плакать. Но чем это поможет?
— Нет, — пробормотала она дрожащим голосом. — Никого.
Коринна склонила голову набок.
— Уверены?
Мэгги подумала о деньгах. Купюры были перетянуты резинкой и спрятаны во внутренний карман рюкзака на молнии. Она услышала голос Джоша: «Я обыскал твой рюкзак…»
Рывком открыла рюкзак. Деньги исчезли. Кредитные карточки и студенческие — тоже. Ничего, кроме одежды, книг и…
Пальцы коснулись истертой открытки. Мэгги вытащила ее, развернула. Перечитала в сотый раз. И поздравление, и подпись, и телефонный номер.
— Бабушка, — выдохнула она. — У меня есть бабушка.
Коринна удовлетворенно кивнула.
— Идите спать. Устраивайтесь в любой комнате. Завтра утром можете ей позвонить.
Утром Мэгги стояла посреди залитой солнцем кухни с сотовым в руке и набирала номер, написанный бабушкой двадцать лет назад. Телефон звонил и звонил. Мэгги скрестила пальцы на обеих руках. «Господи! — взывала она, сама не зная, чего желает. — Только бы кто-нибудь ответил».
И кто-то ответил.
Роуз Феллер проснулась в пять утра, в чужой постели. Сердце тревожно колотилось. Мэгги. Ей снилась Мэгги.
— Мэгги, — сказала она вслух, но, произнося это и уже выплывая из сна в реальность, все же не была уверена, что видела именно Мэгги. Молодую женщину, бегущую по лесу. Вот и все. Женщину с перепуганными глазами и раскрытым в вопле ртом, продиравшуюся сквозь зеленые ветви, тянущие свои сучья-пальцы, чтобы схватить ее.
— Мэгги, — повторила Роуз. Петунья подняла голову, но, решив, что ничего срочного нет, а подачки тоже не предвидится, снова закрыла глаза. Роуз свесила ноги на пол. Саймон положил руку на ее бедро.
— Ш-ш-ш. — И он притянул ее к себе, прижался всем телом и поцеловал в затылок. — Что стряслось? Дурной сон?
Он провел губами по ее шее.
— Мне снилась мама, — отозвалась Роуз более глубоким и хриплым, чем обычно, голосом.
Но так ли это? Ее мать? Мэгги? А может, она сама бежала в чаще, спотыкалась о корни, падала на колени, поднималась и бежала снова? Но от кого? И куда?
— Моя мать умерла… я говорила? Не помню. Умерла, когда я была маленькой.
— Сейчас вернусь, — прошептал Саймон, вставая. Роуз слышала, как он протопал на кухню, босиком, в дурацкой полосатой пижаме, и вернулся со стаканом воды. Роуз благодарно припала губами к прохладной влаге, а Саймон лег, выключил свет и снова прижался к ней, положив одну ладонь на ее лоб, а другой поддерживая голову словно ценное произведение искусства.