Чужая школа
Шрифт:
– Иван Афанасьевич-то? – позволила себе слабую улыбку землянка. – Да ни в жизнь! Он лично морду главному сутенеру города набил, когда тот прямо в школе начал заманивать девчонок в притоны, шлюхами. Но об этом действительно лучше не здесь, пошли в ко мне в каюту.
Девушки направились туда, заперлись, заказали в синтезаторе сока и незнакомых, но вкусных фиолетовых фруктов, сели напротив и поняли, что симпатичны друг другу, хоть и принадлежат к разным видам. Без всяких пошлых подоплек симпатичны.
– Я к сутенеру пошла только из-за этого треклятого желания, когда совсем уж невтерпеж стало, – продолжила рассказ
– Я поняла, – улыбнулась Калатиэль. – У нас в Доме ни о чем подобном никогда не слышали. Да и вообще знали только одно. Женщина покорно и неподвижно лежит в ночной рубахе с дыркой, пока мужчина в темноте не сделает свое дело и не уйдет. Ничего более этого разрешено не было. Если ты хотя бы пошевелишься в процессе или застонешь, могли камнями забить. Или, того хуже, привязать к решетке над молодыми ростками сайтара, они за день проросли бы сквозь тело. Это, говорят, очень больно…
– Жуть! – содрогнулась землянка. – Нет, я бы так жить не смогла! А приспособления? Вот, гляди.
Она подняла с пола свою сумку, которую кто-то неизвестный переместил на станцию, за что ему стоило сказать отдельное спасибо, Галя понятия не имела, сумела бы справиться с собой без столь нужных ей вещей. Скорее всего, нет, пришлось бы идти отдаваться первому встречному, и будь что будет. Или вешаться. Выложив различные штуковины на стол, она объяснила для чего предназначена каждая, с интересом глядя, как глаза «эльфийки» делаются все более круглыми.
– Потрясающе! – выдохнула та. – Слухи ходили, что у взрослых целительниц что-то такое есть, но об этом говорили очень тихо и намеками, чтобы, не дайте боги, мужчины не услышали. За такие разговоры можно было и розг, вымоченных в соленой воде, отхватить, мне однажды за длинный язык сорок ударов досталось, больше не хочу. Две декады пластом на животе лежала, от боли света белого не видя. Думала сдохну.
– Целительниц? – уловила незнакомый термин Галя. – То есть, мы целительницы?
– Да, – подтвердила аллиара. – Я светлая, а ты – темная. Тебе еще веселее, чем мне, придется. У темных становление очень тяжело дается. И наставницы нет, придется по книгам все осваивать, а это ой как трудно! Пойдем к госпоже Эмрис, нельзя от нее скрывать, что ты темная целительница, она немного поможет. Желание сможет уменьшить, по крайней мере. Полностью убрать нет, но уменьшит точно.
– Да я за это все готова отдать! – всплеснула руками землянка. – Меня и сейчас потряхивает, так хочу, только штуковина там немного помогает, без нее бы уже на стенку дралась и выла.
– Так идем быстрее! – встала Калатиэль.
– Погоди, – подвинула к ней одну из штуковин Галя. – Возьми, тебе поможет. Только трусики нужно носить широкие. Могу поделиться, я себе десятка три специальных для этого дела купила. Вот.
– Благодарю, – слегка покраснела аллиара, взяла подарки и скрылась в душевой.
Выйдя она выглядела уже не напряженной, как
– Что случилось, девочка? – встревоженно повернулась к ней медик. – Извините, Мария Степановна, но дело важное.
– Я нашла темную целительницу, – решительно заявила Калатиэль. – В самом разгаре инициации.
– Бедная девочка! – всплеснула передней парой рук госпожа Эмирис. – Какой ужас! Идем со мной, милая, – приобняла она всхлипнувшую Галю, не привыкшую получать участие от взрослых, с раннего детства она была никому не нужна, единственная родственница терпеть ее не могла, попрекая каждым куском хлеба, – я помогу немного облегчить состояние. Полностью, прости, не смогу, способ только один, но хоть облегчу.
– Что произошло? – требовательно спросила завуч.
Медик вздохнула и кратко объяснила ей, что такое дар целительницы, а тем более – темной целительницы, и с какими издержками он связан.
– И что, это желание невозможно вытерпеть? – недоверчиво спросила Мария Степановна.
– Многие пытались, – грустно вздохнула госпожа Эмрис. – Все попытки заканчивались одинаково – безумием. Хуже всего, если девочка пойдет вразнос, темный целитель равно способен как лечить, так и калечить. Последний известный мне случай, когда этот дар достался очень скромной, очень набожной, строго воспитанной девочке, для которой что-либо до замужества было физически невозможно, был весьма показателен. Бедняжка терпела, считая невинность чем-то святым. Сколько могла терпела. Потом сошла с ума и выморила целый город, несколько миллионов человек, создав на его месте полноценный некрополь, а сама превратилась в лича. Чтобы с ней справиться понадобилось полтора десятка магистров и три архимагистра. Причем специализировавшихся на некромантии. На месте того города образовалось пепелище.
– Жуть! – с сочувствием посмотрела на Галю завуч. – То-то ты, Дурново, в последние месяцы была все время бледная и с синяками под глазами. А почему за помощью не обратилась?..
– Да кто бы мне поверил, что хочется так, что терпеть невозможно? – прошелестела Галя, уже не скрывая потекших по щекам слез. – Простите, Мария Степановна, но вы первая обозвали бы меня шлюхой…
Та хотела возразить, но умолкла, поняв, что девушка права. Обозвала бы. И была бы полностью уверена в своей правоте. Кто же мог знать, что это не просто так, не девичья блажь, а последствия начавшего раскрываться дара. Представив, что ей самой достался такой, завуч содрогнулась. Ужас же! Да нет, хуже, самый настоящий кошмар!
– Леди Хебонель! – с недовольным видом позвала ту госпожа Эмрис, видно было, что ей очень не хочется говорить со старой недоброжелательницей, но иного выхода она не видит. – Подойдите сюда, пожалуйста.
– Это что же в лесу сдохло, что вы ко мне обратились? – удивилась стихийница, подходя.
– Не до шуток тут, – хмуро ответила медик. – У нас темная целительница в разгаре инициации.
– Ой-йо! – отшатнулась леди Хебонель. – Калатиэль обнаружила?
– Да.
– Ну да, никто другой не заметил бы, а последствия потом расхлебывали бы все вместе. Это большое везение, что она вовремя нашла девочку.