Чужая сила
Шрифт:
Утреннее солнце заливает каюту, игриво расцвечивая зеленый бархат и темное дерево – компания «Западные Пассажирские Воздушные Линии» не экономит на интерьерах. Отпуск! Целая неделя свободы!
Алекс помотал головой, стряхивая дремоту, и сел на койке. Скоро восемь утра – давненько ему не случалось просыпаться так поздно! Виноват, конечно, вчерашний загул в столичном «Золотом облаке», устроенный товарищами по Корпусу по поводу окончания первого в их флотской карьере «всамделишного» похода.
– Доброе утро, гардемарин!
Сосед по каюте уже успел завершить свой утренний туалет. Он на несколько лет старше Алекса – сидит на койке, слегка откинувшись, что не скрывает немаленького роста. Сутулился – обычное дело для вчерашних студиозусов. Лацканы сюртука украшены золотыми «песочными часами» Имперского Технологического Училища, в просторечии – «технологички».
– Спасибо, герр… мессир. Давненько не случалось так хорошо выспаться. Мы ведь скоро пребываем, верно? Уже был колокол к завтраку?
Магистр извлек из жилетного кармана серебряные часы, щёлкнул крышкой. Механизм отозвался мелодичной фразой на инрийском. «Конечно, – вспомнил Алекс, – в «технологичке» это последний писк…
– Семь сорок шесть. Прибытие через час пятнадцать, завтрак подадут через десять минут. Кстати, здешняя кухня выше всяких похвал.
Алекс мысленно скривился от конфуза – он совершенно не помнил имени учтивого магистра. Вчера, после посадки на лайнер, они обменялись парой любезностей… смутно припоминается, что попутчик упоминал, что назначен после выпуска из «технологички» в коммерческие доки Туманной Гавани. Или у гражданских не бывает назначений? И всё же – как он представился? Лемберг? Шомберг? Пауль Фемберг, кажется? Фу, как неудобно, никак не вспомнить! Ещё сочтёт невежей…
Но незнакомец сам пришел на помощь терпящему бедствие попутчику:
– Кажется, вчера я забыл представиться. Пауль Орест Фламберг, магистр, аспирант Имперского Технологического. Меня семь лет учили строить такие вот. – он похлопал рукой по койке, – летающие игрушки. Вот, прошу.
С этими словами попутчик протянул гардемарину визитную карточку, отпечатанную на дорогом тисненом пергаменте. Кромка карточки неровная, будто обгорела – магистры обожают такие штучки.
«…верно, Пауль, хоть это вспомнил. И фамилия похожа!..»
– Гардемарин Его величества кайзера Воздухоплавательного Корпуса Алексис Веденски, мессир! – на одном дыхании выпалил юноша и с трудом удержался, чтобы не вскочить и не щёлкнуть каблуками.
Верно говорил корпусной обер-наставник, лейтенант Шнайдер: «не знаешь, что делать – действуй по уставу». Хорош бы он был, навытяжку, в кальсонах и босиком…
– Рад знакомству, герр гардемарин. Приятно встретить… в определенном смысле коллегу. Вы ведь выпускаетесь по классу воздушных кораблей? – и кивнул на висящий мундир.
На рукаве кителя нашивка: сигара дирижабля на фоне имперского орла. И четыре витых шеврона – по числу курсов.
– Верно, мессир
– Разве? Видимо, это по растерянности, герр гардемарин. Меня ждёт место в службе наземного надзора. Они вводят новую процедуру контроля состояния мета-газа, а это как раз тема моего диплома.
И магистр принялся подробно описывать свои будущие обязанности.
Алекс незаметно перевёл дух. Кажется, попутчик не уловил заминки. Или уловил? Магистр говорил учтиво и совершенно серьёзно, но в уголках глаз притаилось нечто такое…
Как и большинство людей, обделённых соответствующими способностями, кадет относился к магистрам с опасливым недоверием. Но – способности способностями, а попутчик остаётся лицом сугубо гражданским. И честь мундира требует в любой обстановке, вести себя со шпаками элегантно, непринуждённо, с лёгким оттенком высокомерия – как и подобает блестящему офицеру-воздухоплавателю.
Так-то оно так, только демонстрировать непринуждённость и высокомерие и уж тем более элегантность, в одном белье, пусть и самом лучшем, батистовом, затруднительно.
Извинившись перед соседом, Алекс наскоро оделся – тот деликатно отвернулся, изобразив, что крайне заинтересован видом из иллюминатора – и потянулся к рычажку звонка. Следовало вызвать стюарда и потребовать бриться. Не то что это было совсем уж необходимо – усы и щетина у гардемарина Веденски возмутительно не желали расти, – но бритье входило в обязательный утренний ритуал офицера-воздухоплавателя, и тут уж приходилось выкручиваться.
Расстегивая дорожный несессер (сафьяновая кожа, серебряные уголки, двенадцать марок в лучшей столичной галантерейной лавке!) юноша мельком бросил взгляд в иллюминатор. Не пристало будущему воздушному волку, таращиться на проплывающий внизу пейзаж, подобно простаку, впервые вступившим на палубу воздушного корабля. А посмотреть тянуло – по правому борту «Династии» раскинулась во всем великолепии Туманная Гавань, второй по величине город Империи, база её гордости и опоры, Второго Воздушного флота. Сколько раз Алекс в мечтах видел себя на мостике флагманского корабля, ведущим эскадру над этим чудесным городом! Перепонка вот только мешает…
Хорошо различимая с высоты, Туманная Гавань имела замысловатую планировку, мало напоминающую остальные города Империи. Старый Город раскинулся на узкой полоске сравнительно ровной земли между гаванью, Новым Городом и невысокой горной грядой; между Старым и Новым городом змеились зигзаги Овражных трущоб. Цепочка холмов надёжно прикрывала столицу Побережья от облачных дождевых масс со стороны восточных лесов. Удобная роза ветров, просторная, ровная площадка – что ещё нужно для крупнейшего в Империи воздушного порта?