Чужая свадьба
Шрифт:
Оля уснула неожиданно для себя.
А проснулась через час (взглянула на наручные часы) уже совершенно здоровой.
Прислушалась – тишина.
Оля встала, выглянула в соседнюю комнату, позвала:
– Тася! Тася, вы здесь?
Никто не отозвался.
Оля обошла весь дом – несколько комнат, обставленных весьма по-спартански. Минимум мебели, чисто и просторно. Никого.
Молодая женщина вышла на веранду, оглядела двор. Ее машины на участке уже не было. Здесь же, на веранде, у стены, стояли ее чемоданы и сумки. Видимо, Денис, хозяин дома,
И это правильно, за что ему большое спасибо.
Сейчас, в утреннем свете, двор выглядел как обычная поляна. Плодовые деревья, кусты, трава. Все залито солнцем, над цветами порхают бабочки. Картина милая и вполне идиллическая. Даже крытая площадка с мусоросжигателем, с мангалом не выглядела угрожающе. Заурядная для дачи конструкция… А вот вчера ночью Оле это место чуть не преисподней показалось!
Тем не менее Оля, взглянув на мусоросжигатель, вздохнула. Платье. Как жалко свадебное платье… Ну что ж, получается, они с хозяевами этого дома тоже квиты. Оля разрушила фонтан покойницы Леночки, а у Оли сожгли платье.
Ольга провела ладонью по лицу. Потом посмотрела на свою ладонь. Вспомнила, что так и не мыла руки, что ревела, что в грязи вчера валялась… Да много чего произошло! Оля оглядела себя, ахнула: «На кого я похожа…» Она подхватила ближайшую сумку с дорожным набором (мыло, полотенце и т. п.), вернулась в дом.
Для нее невыносимо было чувствовать себя грязной. Хотелось умыться, принять душ, почистить зубы, вымыть голову, заново уложить волосы, переодеться.
Наверное, Тася бы позволила. Но где же эта Тася?
Оля подошла к зеркалу, посмотрела на себя, ужаснулась еще сильнее. В таком виде невозможно даже выйти из дома.
– Тася! Где же вы? Да что ж это такое… – занервничала Оля.
Она прекрасно понимала, что без спроса не имеет права лезть в чужую ванную и мыться там. Но как не умыться, если уж эти люди приютили ее на время, наверное, они не совсем жестокосердные и могли бы позволить незваной гостье сполоснуть с себя грязь?
Кроме того, Оля не собиралась пользоваться чужим мылом и полотенцами – вот, у нее все свое в наличии!
Минут десять в ожидании Таси или Дениса Олю раздирали сомнения. Ванная комната – рядом, всего-то минут пятнадцать понадобится для совершения всех тех гигиенических процедур, без которых невозможно начать новый день…
Да, это очень важно, выглядеть сегодня чистой и свежей, ведь ее ждет Сергей!
Наконец, не дождавшись никого из хозяев, Оля махнула рукой на все приличия и заперлась в ванной. Со всеми своими банными принадлежностями и новым комплектом одежды.
…Вышла она оттуда уже совершенно другим человеком.
И – опять никого. Оля вынула из дорожной сумки фен, уложила волосы. Вновь оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Достала пудреницу из косметички и принялась пудрить нос, который показался Оле чуть обгоревшим на солнце.
В этот момент в комнату вошла Тася.
Увидела Олю – переодевшуюся, отмытую, увидела мокрое полотенце, повешенное на спинку стула,
– Что это вы себе позволяете? Кто вам дал право? – сдавленным голосом произнесла Тася. – Так, а это что? А это? Вы тут душ принимали, что ли?!
Всю жизнь, сколько себя помнила, Таисия испытывала два противоположных, разрывающих ее душу напополам чувства – любовь и ненависть. Ну ладно, не ненависть в чистом виде, а сильнейшие досаду и раздражение.
К кому? Да к младшей сестре Лене, к кому же еще!
Вроде бы и разница в возрасте между сестрами была небольшой, всего три года, но изменить тем не менее уже ничего нельзя. Есть старшая сестра, которая должна быть мудрее и добрее, и есть младшая, которой все прощалось в силу того, что она – младшенькая. Старшая – обязана, младшая – нет. Младшей – самое лучшее, старшей – что осталось.
Женщина не помнила совсем уж раннего детства, но родители со смехом рассказывали: когда принесли из роддома Лену, то она, Таисия, тогда трехлетняя малышка, со слезами заявила в адрес новорожденной: «А сдайте эту девочку обратно в магазин!»
Зато Таисия прекрасно запомнила это неприятное ощущение того, что к ней кого-то подселили. Кто-то занял одно с ней пространство, в прямом и переносном смысле.
Таисия страдала потому, что в ее жизнь навсегда подселили Лену. Нет, она не изводила младшую сестру, не мстила ей, их детские игры (когда Леночка уже подросла) ничем не отличались от игр всех прочих сестер в мире. Да, были ссоры, а то и драки порой, часто ревели обе, зато потом мирились, увлекались, затевали что-то совместное.
Словом, внешне, со стороны, это была обычная жизнь обычных сестер. Потом, когда девочки перешли в подростково-юношеский период, и вовсе перестали драться, научились покрывать друг друга, когда совершали свойственные этому возрасту грешки. Хотя по-прежнему, бывало, ссорились, ревели.
Но то, что творилось внутри, в душе у Таисии…
Родители же никогда не замечали, что между сестрами есть какое-то напряжение. Они, хоть и являлись людьми небедными, занимавшими пусть и не самые высокие, но все же руководящие должности, выросли в деревне и потому относились ко всему просто. Ну да, ссорятся порой девчонки, это нормально.
Детей должно быть много, считали родители и очень переживали, что здоровье и возраст не позволили им родить третьего ребенка (они поженились поздно, почти сорокалетними). Ведь чем больше у человека родни, тем легче ему живется в этом мире! Оно и понятно – в те далекие времена люди выживали только скопом. Но сейчас-то зачем выживать?
Когда Таисии исполнилось двадцать три, а Лене – двадцать, родители придумали вот что. Разменяли свою квартиру в Москве, добавили денег и в результате купили сразу три жилья. По однокомнатной квартире каждой из дочерей, а себе – домик в деревне, что называется. На пенсии родителям хотелось вернуться к корням – пожить на свежем воздухе, цветочки с укропом сажать…