Чужая война
Шрифт:
— Ошибаешься, — Ноа вздохнула и объяснила. — Старый петух рассчитывает, что я поведу солдат в бессмысленную самоубийственную атаку, где мы все поляжем. Получится, что куча людей под моим командованием погибнет зря, и только Галлен спасёт отечество от полного разгрома… Это конец моей карьеры, Альт, после этого… ничего уже не будет.
— Но ведь это не ваш план… — начал адъютант, но в следующую секунду оборвал сам себя.
План — хитрая вещь. Его неисполнение грозит серьёзным наказанием, но и точное его выполнение не гарантирует награды. Галлен, как вышестоящий, всегда всё сможет
— Шанс ещё есть, — вдруг с мрачной решимостью на лице заявила Ноа. — Победить. Плевать, что там хочет старый петух, сколько он отдаст сил в авангард или ещё что. Если мне удастся с их помощью разбить Рейланда, то мне удастся избежать катастрофы.
— Это безумие похлеще предыдущего плана! — заявил Альт. — Пятьсот человек против целой армии!
— Пускай. Это мой единственный шанс. Галлен считает, что я погибну. Рор — что сражаюсь не в полную силу. Значит, пора показать им обоим, насколько они заблуждаются.
Огонёк в её глазах испугал Альта до жути. Никогда ранее он не видел Ноа такой.
— Может, оно того не стоит? — всем своим видом стараясь подчеркнуть, что не имел в виду ничего такого, спросил Альт.
— А что стоит? Тебе, Альт, нечего терять — это твои первые Игры. У меня они седьмые.
Адъютант с запозданием понял, насколько дурацким был его вопрос. Ноа Кейтлетт участвовала в Играх с десяти лет, считай, всю свою жизнь. Разумеется, для неё текущий выбор равнозначен выбору между жизнью и смертью.
— Значит, или победа, или…
— Никаких «или», — прервала его Ноа. — Только победа, иного выбора у меня теперь нет.
Альт тревожно покосился на неё и неожиданно словил себя на мысли, что он заметил что-то, но уже не помнит, что именно. Какая-то мелочь, которая могла всё перевернуть.
Хитрость против хитрецов
Примерное месторасположение «солнечных» мне удалось узнать ещё до доклада. А вот найти «вживую» оказалось уже не так просто. Сказывалось то, что мои подчиненные с самого утра снялись с лагеря и двинулись в путь. Поэтому, когда я к полудню добрался до того места, где проходила ночёвка, меня встретила только сильно вытоптанная земля и разбросанный мусор. Впрочем, я очень хорошо знал, что по этому же мусору будет легко определить, куда именно направились мои подчинённые.
После унылых серых гор местность вокруг приятно радовала глаз, хотя ничего сверхвыдающегося в ней не было. Зелёные холмы с редкими скалами, напоминающими о том, что горы хоть и закончились, но всё ещё неподалёку. Пару раз где-то на горизонте мелькнули леса, но до них было далековато; несколько раз попадались по пути и мелкие озёра, к которым жалась многочисленная растительность, но я возле них задерживался лишь для пополнения запасов воды.
Наконец, спустя пару часов, когда день начал клониться к закату, вдали показалась моя цель — растянувшаяся на многие километры серая змея, поблескивавшая
– Стой! Кто идёт? — раздался крик, напомнивший о том, во что я был сейчас одет.
С моей униформой, надо думать, мне ещё повезло. Учитывая накал страстей, могли пристрелить и без спроса.
– Свои!
– Здесь нет никаких своих! Знаем мы вас, «лунных», идёте воровать наши дома, насиловать гусей и сжигать женщин!
Я вгляделся в того, кто это говорил. Хотя расстояние между нами было весьма солидным, мне удалось разглядеть знакомые черты лица у предводителя патруля, благо, он восседал на коне.
– Ничего не перепутали, капитан Кай?
– Э-э-э, возможно, а что?
– Да так, ничего. Говорю, свои.
Я тяжело вздохнул и не без сомнений продолжил путь, подняв на всякий случай руки вверх. Капитан Кай, который меня наконец опознал, бросился ко мне:
– Мы столько прошли без вас, думали, вы погибли…
– Два дня гауптвахты вы уже себе заработали, — я остановил этот поток сознания жестом.
– За что? — удивился Кай.
– За пораженчество! Вы не должны были допускать и мысли о моей гибели! — сообщил я нравоучительно, и, дождавшись, пока радость у него на лице сменится отчаянием, добавил, — на ваше счастье, в честь летнего солнцестояния будет объявлена амнистия.
– А почему не в честь вашего возвращения? — усмехнувшись моей шутке, поинтересовался капитан.
– Потому что это само по себе праздник.
Оставив Кая, которого переполняли эмоции, вместе с его подчинёнными сторожить фланги, я отправился дальше, достигнув наконец колонны сбоку. Измученные ходьбой солдаты в такой близкой сердцу и знакомой форме тридцать третьей бригады отдавали чем-то родным, практически домашним. Хотелось кинуться и обнять кого-нибудь с криком «наконец-то, родненькие»!
Однако подобная радость определённо была односторонней. Солдаты, увидев меня, отреагировали примерно никак. Некоторые, конечно, приободрились, заметив, что командующий обратил на них внимание, но не более того. Словно все они только что максимум этим утром меня уже видели.
Я ожидал куда как более яркой реакции на возвращение. Мои надежды на это окончательно похоронил какой-то сержант:
— Командующий? Вы вроде были только что во главе колонны? И верхом…
— Да вот прогуляться решил… — ещё не понимая, что тут происходит, но уже смутно подозревая, ответил я.
— Вас кэп ушёл искать… капитан Ноктим в смысле.
— Надо — найдёт. Так держать, бойцы!
— Так точно! — хором раздалось мне ответ.
Полностью обескураженный происходящим, я двинулся вперёд, намереваясь найти Леона и остальных людей, принимающих решения.
На всём протяжении пути меня встречала одна и та же реакция от подчинённых, точнее полное отсутствие оной. Будто, по мнению окружающих, их командующий и не пропадал никуда. У меня, конечно, были определённые сомнения насчёт собственной важности в армии, но чтобы НАСТОЛЬКО всё было плохо, я и подумать не мог.