Чужая война
Шрифт:
– Да уж. – Эльрик поежился, припоминая все, что довелось повидать ему за время «промежутка».
– Ты слаб и изнежен. – Дракон ухмыльнулся. – И многого боишься. Но ты все-таки старше этих… младенцев. Ты знаешь то, чего знать не можешь. И ты все еще жив. Это интересно. Я буду приходить к тебе. Иногда. И говорить… в смысле разговаривать… да, беседовать! Беседовать с драконами очень полезно для общего развития, запомни это, смертный. И очень опасно. Очень.
– Я бессмертный.
Это был первый и единственный раз, когда принц упомянул о своем
– Бессмертный! – Дракон восхищенно покачал головой, разглядывая шефанго, как неожиданно заговорившую лягушку. – Ты?! Малыш, да ты ведь даже не знаешь, что такое бессмертие. Можно называть себя бессмертным, пока ты жив. Но разве не любое существо в нашем мире имеет на это право? Ты не умрешь от старости? Поздравляю! Я видел очень много этих, новых… Людей, так они называются… словом, большая их часть тоже, увы, умирают не от старости. Так в чем же разница?
– А ты?
– А я бессмертен, малыш. Я Дракон из Драконов, и я бессмертен, как любой из нас.
– Почему Дракон из Драконов?
– А почему ты – принц? По праву рождения.
– Ты – император?
– А ты – пень, лишенный воображения. Вслушайся в разницу слов, смертный: император и Дракон из Драконов. Улавливаешь суть?
– Ну-у… может быть.
– Этого достаточно. Пока достаточно.
Аквитон. Монастырь Фелисьена – Освободителя
Магистр сидел, глядя прямо перед собой, в стену. Обед уже унесли. Сейчас доложат о неизбежном.
Нужно было заниматься делами. Нужно было готовить подходы к императору Готскому. Нужно было отправлять брата Квинта к султану – зажился что-то султан. Нужно было выбрать кандидатуру наблюдателя около Ахмази. Нужно было…
Магистр сидел, глядя прямо перед собой…
В дверь осторожно постучали.
Отец Лукас шевельнулся:
– Да.
В комнату вошел брат Давид:
– Отец Лукас, яд не действует.
Отец Лукас вопросительно посмотрел на «главного отравителя» ордена.
– Мы заложили в его обед пятикратную смертельную дозу. Он сжевал все и даже не поморщился.
– Вы в курсе, что у эльфов повышенная живучесть?
– Обижаете, отец Лукас. Доза была рассчитана как раз на эльфа. Это средство многократно проверено. В том числе и на нелюдях. Ошибки быть не может.
– Но он до сих пор жив? – мягко улыбнулся Магистр. Брата Давида передернуло от этой мягкости Черного Беркута:
– Да.
– И как вы это объясняете? – Улыбка отца Лукаса стала еще мягче.
– Отец Лукас, позвольте задать вам один вопрос? Магистр кивнул.
– Дело этого эльфа бесспорно и не позволяет никаких других трактовок?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Если дело не бесспорно, то я могу сделать только один вывод – это божий знак. И он свидетельствует о его невиновности.
– Идите, брат Давид.
Элидор
Вскоре после обеда я заснул. И проснулся только на следующее утро.
Точнее, я проснулся не сам: меня разбудил Шарль, когда приперся ко мне и решил не будить меня, а тихо посидеть, покурить трубочку.
От запаха табака я и проснулся. И сразу вспомнил, как долго не курил. Я застонал. Шарль кинул трубку на стол и бросился ко мне:
– Что с тобой, Элидор?
– Трубку.
– Дым мешает? – Мать твою так! – рявкнул я. – Трубку дай, – Так бы сразу и сказал.
Шарль порылся в моих вещах. Достал с самого дна рюкзака все курительные принадлежности, набил мою трубку, раскурил и протянул мне.
Все прелести небес померкли в сравнении с первой затяжкой. Кто никогда не курил, тот не поймет.
Через пару минут я уже был вполне дееспособен:
– Рассказывай.
– О чем?
– Не валяй дурака, Шарль. Меня приговорили. Но я до сих пор жив. И тебя пустили ко мне.
– К чему приговорили? Я ничего не слышал. Ты точно в порядке?
Ничего не понимаю. Отца Джероно убрали, как только смогли добраться до него. Да и в других подобных случаях приговоренного казнили при первой же возможности. В соответствии с традициями я должен был помереть сразу после вчерашнего обеда. («А что вы хотите, после всего того, что он перенес, – сердце не выдержало».) Или ночью. Гаротту на шею – и подождать десяток минут.
Но я жив. Ничего не понимаю.
Если отбросить вчерашний бред насчет мести… Но другого объяснения нет. Я должен отомстить. И не могу умереть, пока живет Князь. Не имею права.
Дверь открылась без предварительного стука, и в комнату вошел отец Лукас. Шарль, с задумчивым видом выбивавший трубку, вскочил:
– Доброе утро, отец. Магистр кивнул:
– Оставь нас, сын мой. Шарль испарился.
– Ты, наверное, удивлен, что до сих пор жив, Элидор. – Черный Беркут присел на край моей постели. – К сожалению, удовлетворить твое любопытство я не в силах. Теперь слушай приказ. Как только посчитаешь себя достаточно здоровым, напиши отчет о поездке и зайди ко мне. В передвижениях по монастырю ты не ограничен. Обсуждать с кем-то подробности последнего дела тебе запрещается. Вопросы есть?
– Что с Киной?.. И с Симом?
– Брат Сим сейчас находится в соседней келье. Никаких обвинений ему не предъявлено. Кину мы отдали на попечение врачей. Они говорят, что поставят ее на ноги самое большее через пару месяцев. Разрешат ли тебе увидеться с ней – не знаю. Поговоришь с врачами сам. Еще вопросы будут?
Я отрицательно покачал головой.
– Поправляйся, Элидор, ты нужен ордену.
И, похлопав рукой по одеялу, отец Лукас вышел.
Я чуть не свихнулся, пытаясь понять ситуацию. Хорошо хоть Кине с Симом ничего не грозит. Но что собираются делать со мной?