Чужая здесь, не своя там. Дилогия

Гиппиус Рина

– Возможно, Инеп не смог полностью снять блок. И теперь ты имеешь доступ ко всему источнику, – объяснил эдел Вистар.

На этом подарки не закончились. Я получила еще одно письмо от родителей! Мама писала, что отец действительно приболел. Но ничего страшного нет, и осенью они смогут приехать ко мне.

От радости я была готова прыгать до потолка. О Рауд, спасибо тебе! Я и смеялась, и плакала.

Но и это еще было не все! Протянув мне платок, эдел Вистар произнес:

– Пойдем. Еще один сюрприз для тебя.

Во дворе стоял черный конь, как та статуэтка, только в натуральную

величину. Я верещала от восторга так, как не следовало бы эдель. А как тут сдержишься?!

Единственное, что омрачило мое настроение, – не было времени, чтобы опробовать, каков же конь в езде. Оставалось уже два дня до свадьбы, а еще столько всего нужно было сделать. “Все должно быть в наилучшем виде”, – как сказала эдель Фордис, не так давно все же присоединившаяся к свадебным хлопотам. Тем более, что торжество обещал посетить сам император.

***

От волнения у меня дрожали руки. Впрочем, это же нормальное, я бы даже сказала, распространенное состояние любой невесты в день свадьбы.

Ночью я, понятное дело, не спала. А жених мой еще вчера отправился в наш дом. Он оттуда и приедет в храм.

– О, великий Рауд! Асти, какая же ты красавица! – воскликнула Рини, зайдя ко мне в комнату.

Я попыталась выдавить из себя благодарную улыбку. Нервно поправила складки платья. Оно было нежно-кремового цвета. Такой цвет шел мне больше, чем кипельно-белый. Легкая, но прочная ткань была украшена еле заметными вышитыми узорами. Блеск нитей, а соответственно и орнамент, становился виден только на свету. А в целом строгое, без изысков, хотя цена немалая. Однако меня смущало декольте, которое было более откровенное, чем я привыкла. Но так было положено. Как и то, что путь от входа в храм до алтаря мне предстояло пройти босиком и с распущенными волосами. В таком виде меня и застала подруга. Я стояла у зеркала и раздумывала: расчесывать волосы или нет?

Заметив мое движение в сторону расчески, тут же возразила:

– Не стоит. Будешь похожа на одуванчик.

– Да, ты, наверно, права, – рассеянно отозвалась я, продолжая критически себя рассматривать в зеркале.

– Все превосходно, – заверила подруга.

Я кивнула и отвернулась от зеркала. Лучше, чем есть, я выглядеть не буду.

– Почему никто не приходит? – спросила я Рини спустя минут тридцать. – Уже вроде бы пора выдвигаться.

– Сейчас пойду узнаю, – ответила она и поторопилась вниз.

На месте мне не сиделось. Я обошла комнату вдоль и поперек, пока подруга не вернулась.

– Они там все собрались в большой гостиной. Меня туда не пустил Рун, – встревоженно говорила Рини. – Сказал, что как только придет время, тебя позовут. А пока тебя не стоит беспокоить.

– Что за ерунда? – возмутилась я. – Пойду сама тогда разберусь, что происходит.

И стремительно направилась ко всеобщему собранию.

У входа в гостиную стоял Рун. Его хмурый вид никак не вязался с праздничным одеянием. Как только он увидел меня, нахмурился еще сильнее. Он оперся рукой о косяк двери и сказал:

– Тебе туда не стоит ходить.

– Почему?

Парень замялся, а глаза его забегали.

– Там сейчас важное обсуждение, и тебя оно не касается.

Врет же! И даже не особо скрывает

это!

– Пропусти, – процедила я.

Видимо, мой вид был очень грозен и решителен. Рун отступил, напоследок бросив мне:

– Зря.

Я приоткрыла тихонько дверь и замерла на пороге. Впрочем, присутствующие даже не обратили на меня внимание: слишком были заняты разговором.

На диване расположились эдел Вистар с супругой. Оба растерянные, обескураженные. Наместник успокаивающе гладил жену по руке. Напротив них сидел незнакомый мне мужчина в военной форме, не особо добрым взглядом буравя Рона, который обосновался в кресле рядом с родителями.

– Почему мы должны верить вашим словам? – спросил мужчину наместник.

– Если у вашего сына есть еще хоть капля благородства, то он и сам ответит, – с насмешкой ответил он.

Все взгляды устремились на моего жениха. Он сидел, низко склонив голову и закрывал лицо ладонями, упираясь локтями в колени.

С минуту в комнате было слышно только тиканье часов.

– Полковник Сентар говорит правду, – сдавленным голосом произнес Рон.

К сожалению, с этой позиции мне не было видно его лицо. Зато я отчетливо услышала прерывистый вдох эдела Вистара и восклицание эдель Фордис:

– Бедная девочка!

– Кто, моя дочь? – спросил полковник.

– Нет, Асти… – прошептала женщина.

А я так и застыла, не решаясь пройти дальше и не зная, что делать. Что бы сейчас ни происходило, меня это касается очень даже.

– А-а-а, это его невеста, – невесело усмехнулся гость, кивнув в сторону Рона.

– Что будем делать? – спросил эдел Вистар, ни к кому конкретно не обращаясь.

Вновь стало тихо. И я наконец решилась подать голос.

– А что, собственно, происходит?

Я хотела, чтобы голос мой прозвучал требовательно, но не слишком грозно, а получилось чуть ли не жалобно.

– Вы та самая Асти? – спросил меня полковник.

Я кивнула. Садиться почему-то не стала, так и осталась стоять, лишь приблизилась к обществу немного.

Взгляд полковника Сентара, направленный на меня, слишком много содержал в себе эмоций: удовлетворение, насмешка и брезгливая жалость.

– Моя дочь беременна от вашего жениха.

Сесть мне все же пришлось. Я перевела ошеломленный взгляд на жениха, надеясь, что он опровергнет это. Ронольв же избегал моего взгляда, а вот эдель Фордис скорбно кивнула. У меня промелькнула неожиданная мысль: “Странно, она же так хотела внуков. Почему же не радуется?”.

– А вы кем являетесь? – невежливо поинтересовалась я у гостя. Хотя его военная форма уже говорила вполне достаточно.

Он, как будто не заметил моей бестактности и спокойно ответил:

– Комендант крепости “Могади”.

Проклятое место какое-то, но все стало на свои места наконец-то.

Я поднялась с кресла и подошла к Рону. Он тоже встал. О, это взгляд побитой собаки! Вот только меня он никак не подействовал. В сотые доли секунды, как только пришло осознание произошедшего, решение мной было принято. Я поманила Рона пальцем, беззвучно призывая наклониться ко мне – прикасаться самой не хотелось. Как только Рон склонился, я прошептала так, чтобы больше никому слышно не было: