Чужая жена. Двойная сделка

Дашкова Ольга

– Твои предложения?

– Отпустить. Черт с ним, с долгом. Так не должно быть.

– Куда ты хочешь ее отпустить, мой любезный, но недалекий друг?

– Домой, в свой мир, ей не место здесь.

Руслан сжал кулаки, хотел снова ударить в стену, но не стал. Он думал об этом все время, пока был рядом с Викой, надо отпускать сейчас, потом будет уже поздно, он уже теряет рядом с ней голову. Внутри непонятно, что намешано: чувство вины, сожаление, желание, влечение, боязнь снова причинить боль.

– Ты хочешь ее смерти?

– Не понимаю?

– Рус, если ты уж начал

думать, подумай дальше. Что ее сейчас ждет там, дома? Муж, который заявит свои права и начнет над ней измываться, а ведь начнет, ты знаешь Антошу. И полиция не поможет, никто не поможет ей, это ведь семейная ссора. А он ее не убьет, будет мучить долго и со вкусом. Ты прав, мы усугубили ее положение, но кто знал, что она просто так пришла, ничего не зная, просить за мужа? Разве такое сейчас бывает? Нет, я не оправдываю наши действия, я сам реально не ожидал такой реакции от девчонки. Да, сука, я с нормальными бабами-то ни разу, оказывается, не общался. Но отпускать ее сейчас - это не вариант. Три месяца, мы решим свои и ее проблемы, дадим денег и новую счастливую жизнь.

Руслан смотрел в холодные глаза Альберта и пропускал через себя каждое его слово. Этот сукин сын, его братец, был прав, как всегда прав.

– Я убью эту мерзкую гадину. Переломаю хребет через колено, чтоб еще раз услышать, как хрустят его кости. Это будет последнее, что от него хоть кто-то услышит.

В глазах Руслана вспыхнул огонь, или это отражение заката, но его гнев был понятен Альберту. Он сам не хотел думать и вспоминать тот вечер, когда Виктория пришла к ним просить за своего мужа. Как все-таки обманчиво первое впечатление, какие все-таки злые шутки преподносит им судьба.

– Успокойся, мой милый друг, план слегка потерпел изменение, стало даже интересней, у нас теперь есть его прекрасная составляющая, и она на нашей стороне. У всех у нас своя вендетта, но, можно сказать, одна на троих.

– Но, черт, так не должно быть.

– Ты затрахал меня, – Альберт сорвался, повысил голос, Ганс, дремавший на небольшом диване, поднял голову, посмотрел на хозяина. – Случилось то, что случилось, и сейчас сколько угодно можно сожалеть об этом, и считать себя кончеными подонками, да, так оно и есть. Никому не станет от этого легче, ни нам, ни ей.

Замолчал, сделал глубокий, вдох, взял из портсигара сигарету, покрутил в пальцах. Подошел к Гансу, потрепал того по загривку, вот у кого были самые чистые эмоции, вот у кого была чистая любовь и преданность. И самым страшным зверем на свете все еще остается человек.

– Гулять, – подошел к двери, открыл ее, выпуская Ганса. – И смотри там, никого не сожри. А ты, брат, поздно начал думать о морали и грузить меня. Видишь, даже у меня нервы уже сдают. Предлагаю подобрать сопли, не крушить мой кабинет, а начать готовиться к бою. Думаю, через месяц нас ждет увлекательное зрелище.

– Хуйня, а не бой, три, нет, пять раундов, и он будет харкать кровью.

– Ну, твоя самоуверенность всегда меня восхищала, продолжай так же дальше.

Альберт, наконец, прикурил, в потолок поплыли ровные кольца дыма. В руках оказалась игровая фишка казино, черного цвета, потертая от времени. Альберт перекатил ее по пальцам,

наблюдая за плавным движением. Эта фишка отца, она лежала в нагрудном кармане рубашки в тот день, когда его убили. Теперь она как талисман, как вечное напоминание того, что с ними произошло.

– Как ты думаешь, твой отец любил мою мать?

– Конечно, любил. Но я бы не хотел так любить.

ЧАСТЬ 25

Виктория смотрела на свое отражение в высоком зеркале и все никак не могла поверить, что это она. Что, на самом деле, девушка, стоящая на другом конце небольшого зала, заставленного игральными столами, освещенного приглушенным светом ламп, в элегантном вечернем платье, - это она.

Плотный атлас идеально облегал фивероникгуру, открытые плечи, неглубокое декольте и разрез почти на половину бедра. Как смогла, собрала волосы, сложнее было с макияжем, которой Виктория толком никогда не делала. Но косметика была куплена, а разбитую губу нужно было замазать. К тому же, ей все равно не дадут отсидеться в своем номере.

Официант любезно предложил шампанского, приняла бокал, рука дрожала. Странно, Вике казалось, что ее снимает скрытая камера, и все происходящее вокруг - какое-то дурацкое реалити-шоу. Несколько камер, и правда, мигали по углам красными огоньками, но так ведь полагается в таких заведениях. Совсем недавно у нее была другая жизнь, размеренная и понятная. Учеба, работа, любимый муж.

Был.

Всего несколько дней, и жизнь стала не просто другой, а вывернулась наизнанку и перевернулась, изменив все вокруг, изменив ее.

А еще Вика физически ощущала на себе липкие взгляды всех присутствующих. Кто-то откровенно пялился, кто-то делал вид, что не смотрит, дамы переглядывались и шептались, мужчины смотрели с нескрываемым любопытством. Сделала глоток шампанского, посмотрела поверх бокала на собравшуюся публику, ощущая спиной жар мужчины, стоящего позади.

Странные были ощущения, неприятные, так оценивающе на нее смотрели в школе, в первом классе, она помнит это до сих пор. Словно все вокруг знали, кто она, что с ней произошло, и почему в школу ее привела тетка, а не родители, как это было у всех детей.

Даже тогда, в маленьком поселке, где слухи и новости распространяются со скоростью звука, взрослые смотрели с жалостью, к которой было примешано больное любопытство. Да, их, наверно, можно было понять, не каждый день они встречают свидетельницу жестокого и массового убийства.

Вот и сейчас, в глазах присутствующих читалось многое, и к этому ей предстоит привыкнуть.

– Не обращай ни на кого внимания, – низкий голос Руслана позади, горячее дыхание на плече.

Вика хочет отойти, но не может, чувствуя за спиной силу мужчины, она помнит ее, помнит ее и тело. Еще одна странность, та сила, что у мужчины, может и наказывать, и уберечь, вот как сейчас, Вика чувствовала его защиту. А Руслан, сжав зубы, смотрел по сторонам, все было, как обычно, Марат снова проигрывал, Фирс ухмылялся и бросал свои любимые колкие шуточки, от чего тот начинал закипать. Вика нервничала, он чувствовал, а еще ему не нравилось, что на нее все смотрят.