Чужая женщина
Шрифт:
Марк неспешно рассказывал Саре о красных горах, а она восхищенно смотрела по сторонам. Когда они въехали в сам каньон, Сара смогла снять шляпу, но свежий ветерок оказался довольно необузданным спутником. Он растрепал золотые волосы, запутал пряди, и Сара в испуге вскинула руки, пытаясь спасти от полного разрушения свою простенькую прическу.
– Боже, я похожа на чучело. Впрочем, этого следовало ожидать.
Оставь все, как есть, хотелось завопить Марку. Отпусти на волю золотую реку, дай ей разлиться по плечам и груди... Дай мне
Он резковато затормозил и выключил зажигание, потом поспешно вышел из машины. Небольшое плато напоминало маленький трамплин, с которого открывался чудесный вид. Марк смотрел вниз, не видя ничего. Перед глазами стояла только Сара, вся в золотом сиянии волос, с сапфировыми глазами и коралловыми губами...
Тихие шаги по щебню, легкое дыхание, аромат духов... Сара подошла и встала у него за плечом. Марк искоса посмотрел на нее и в отчаянии отвернулся. Ничего себе – скромная черная футболочка! Да у нее же под ней ничего нет!
И о чем сейчас думает сама Сара Джонсон? Может быть, ей наплевать на секвойи, орлов и красные скалы, может быть, именно сейчас она подумывает о том, как ей лучше соблазнить Марка Рэндалла...
Молчание затягивалось. Он ждал, чтобы Сара что-нибудь спросила, Сара ждала, когда Марк что-нибудь расскажет.
– Кхм... Хотите погулять, посмотреть вокруг?
– Да, если тут есть на что смотреть.
– Это зависит от того, кто смотрит. Ботаник умрет от восторга, попав вон в те заросли, энтомолог останется здесь навсегда ради бабочек, зоолог – тут и говорить нечего, этнограф же и просто любопытный человек пойдет искать следы индейцев...
– Здесь живут индейцы?
– Жили. Сейчас их нет. Они ушли очень давно.
– Вы видели их?
– Моя мать была индианкой. Ее племя с незапамятных времен жило здесь. Когда белые пришли сюда, индейцы ушли. Нокоми осталась и стала женой Бена Рэндалла... Пойдемте, я не хочу об этом рассказывать...
– ... Первой встречной, да?
– Я этого не сказал. Пошли.
– Марк...
– Простите, если я ответил слишком резко. Я не хотел обидеть вас.
– Не стоит извиняться. Мы оба знаем, как вы на самом деле ко мне относитесь и почему повезли меня на прогулку. Это просьба вашего отца, только и всего.
Некоторое время они шли молча. Под ногами похрустывали мелкие камушки, в кустах надсадно верещала какая-то встревоженная птичка. Наконец Сара остановилась и вскинула голову, вглядываясь в красные скалы, вздымающиеся по бокам каньона.
– Неужели здесь жили люди...
– Индейцы? Они живут совсем иначе, чем мы. У них другие законы, другое отношение к миру. Для вас эта земля – раскаленный камень, а для них – живое существо. Они принимают природу такой, какая она есть, и не пытаются сломать и переделать ее.
– Хорошо...
– Вы так думаете?
– А вас это удивляет?
– Почему я должен думать о вас лучше, чем вы
– С чего вы взяли, что я вообще о вас думаю?!
Они смотрели друг на друга, рассерженные, смущенные этой неожиданной стычкой, раздосадованные собственной несдержанностью... Потом Марк опомнился и примиряюще поднял руку.
– Я предпочел бы сражение на более удобной площадке.
– Не я начала.
– Но вы непременно хотите закончить.
– Ничего я не хочу. Расскажите мне еще об индейцах. Сиу... они были воинственны? Выходили на тропу войны и все такое? Я почти ничего об этом не знаю.
– Сиу были миролюбивым народом. Они ткали и вышивали бисером, охотились и ловили рыбу. У них всегда были развиты ремесла. В нашем доме много предметов из вигвамов. Мама... она сберегла их, когда осталась жить с белыми.
– Я хотела спросить об этих вещах Бена, но постеснялась... Как-то странно, антиквариат и индейские одеяла рядом.
Непрошеная ярость снова сдавила сердце Марка. Зачем она вспоминает об отце? Особенно после того, как Марк рассказал ей о матери.
Молодой человек глубоко вздохнул и решительно двинулся вверх по тропе.
На небольшой каменной площадке, совершенно невидимой с дороги, они остановились. Здесь с незапамятных времен располагалось святилище индейцев-сиу. Сара осторожно ходила среди странных и непонятных фигурок из глины, осторожно трогала раскрашенные шесты, на которых развевались остатки травяных султанов, рассматривала разноцветные черепки...
Марк стоял поодаль и отчаянно ругал себя. Не надо было ехать на эту дурацкую прогулку! Здесь, вдали от дома, так легко забыть о том, что перед ним любовница его отца, представить, что они просто молодая пара, осматривающая окрестности...
Анжи права, во всем права, надо срочно везти эту авантюристку домой, избавиться от нее, пусть сидит у себя в комнате, а он...
– Ваша сестра меня не любит, верно?
– Ну, я... она...
Он был смущен, Сара задала свой вопрос, словно подслушав его мысли. Он все еще раздумывал, что бы ей ответить, а Сара уже склонилась над большим плоским камнем.
– Вы знаете язык индейцев? Вернее, их письмо. Что здесь написано?
Все еще смущенный, он подошел и склонился над плечом Сары. Тонкий аромат снова окутал его ноздри, туманя сознание.
– Это... это осталось от последнего жертвоприношения... Здесь мольба Деве-Матери о том, чтобы в племени рождалось больше мальчиков.
– Деве-Матери? Но разве это не противоречие?
Их лица были так близки, что Марк чувствовал прерывистое дыхание Сары на своих губах, видел, как румянец все гуще заливает ее нежные щеки... Сам он чувствовал себя не лучше. Возбуждение жгло его, нашептывало соблазнительные предложения, отключало рассудок...
– Не более, чем в христианстве. У многих народов есть женское божество, одновременно и мать, и девственница. Иногда еще и смерть. Триединая богиня...