Чужая звезда Бетельгейзе
Шрифт:
– Наставник, зачем, зачем, зачем…, – как заклинание повторял Грэм, уткнувшись лбом в его колени.
За дверью послышался шум, раздались возгласы, она затряслась под ударами. Грэм снял с себя рубашку, обернул ею голову Апреля, взял его на руки и вылетел в окно.
– Надо было с ним идти, – Артём курил одну за другой, – не надо было его одного отпускать.
– Да какой с нас толк, только
Грэм так внезапно вынырнул из снежной пелены, что они оба вздрогнули. Артём быстро открыл заднюю дверь, а Сергей включил зажигание. Сначала Грэм устроил на сидении тело Апреля, потом уже сел сам.
– Это он?
– Да.
– Что ты с ним сделал?
– Он застрелился, – Грэм положил голову наставника себе на колени.
– Ё-мое…
– Надо его накрыть чем-нибудь, у меня в багажнике вроде клеенка была, купил домой, а выложить забыл.
– Надо отъехать отсюда поскорее, – сказал Грэм, – в доме остались люди.
– Понял.
Машина сорвалась с места и быстро скрылась из вида.
Титрус ходил из угла в угол, мысленно казня себя за то, что не поехал вместе с Грэмом. Его взгляд остановился на собственном отражении в большом зеркале на стене. – Хотя, что я могу сделать? Чем помочь моему мальчику? Да ничем… совсем старым стал…
В дверном замке зашевелился ключ и Титрус бросился в прихожую. Грэм заносил нечто большое завернутое в пеструю клеенку.
– Что? Что это?
– Это Апрель.
Грэм прошел в комнату и положил тело на кровать.
– Что с ним? – вошел следом Титрус.
– Он убил себя.
Наставник ахнул, прикрывая рот рукой.
– Как же так? Почему?
В ответ Грэм пожал плечами.
– Ребят, я поеду, – сказал Сергей, – а то я с ночи, еле на ногах держусь. Счастливо вам.
Он протянул руку сначала Грэму, потом Титрусу и после Артёму.
Закрыв за Сергеем дверь, Артём прихватил в ванной полотенце и пошел в комнату. Грэм и Титрус молча стояли у кровати, склонив головы над телом. Если Титрус еще и думал рассказать Грэму о том, что Апрель родной брат его отца, то теперь решал оставить эту тайну навсегда в покое.
Артём протянул полотенце голому по пояс Грэму и полез в платяной шкаф искать для него подходящую рубашку.
– Я так и не понял, зачем он все это сделал, – тихо сказал Грэм. – И не успел ничего спросить.
– Мне очень жаль, что все так получилось, – Артём протянул Грэму рубашку в черно-белую
Грэм ничего не ответил, он надел рубашку, прикрывая ею начавшие оперяться крылья, она была ему мала, пришлось не застегивать.
– Я не смогу тебе ее вернуть.
– Да ладно, сущий пустяк в общекосмическом масштабе. Неужели вы уйдете прямо сейчас?
Грэм кивнул.
– И никогда-никогда больше не вернетесь? Не заглянете в гости?
– К сожалению, – мягко улыбнулся Титрус, – мы не должны нарушать установленных границ, иначе в мире воцарится хаос. Даже наше короткое присутствие здесь нанесло серьезный ущерб вашему мироустройству.
– Мне надо что-нибудь сделать с этим зеркалом после вашего ухода?
– Не обязательно, мы сразу разрушим коридор с той стороны.
Титрус подошел к зеркалу и приложил к поверхности обе ладони. Спустя минуту, зеркало заволновалось и пошло волнами, как потревоженная вода.
– Ну, что, – сглотнул Артём комок, застрявший в горле, – давай прощаться, хороший парень.
Осторожно, чтобы не потревожить крылья, он обнял Грэма и похлопал его по плечу.
– Так и хочется сказать, напишите сразу, как доберетесь или позвоните… Береги себя, Титруса береги, отец у тебя мощный, боевой отец.
– Я знаю, – Грэм печально улыбнулся, отстраняясь. – Спасибо за все, я очень рад нашему знакомству.
– Слушай, а ты вообще никак не сможешь мне дать знать, как у вас там на Альхене дела сложатся? Все ли у тебя будет нормально с твоими подданными, да и вообще… волнуюсь я за вас, в смысле – переживаю.
– Все будет хорошо.
– Обещаешь?
– Клянусь, – Грэм улыбнулся, отчего его лимонно-желтые глаза мягко вспыхнули. – Жаль, что мы больше не увидимся, искренне жаль.
– Прекрати, еще немного и я попрошусь с вами. Знаю, знаю, что нельзя, каждый должен жить под своей звездой.
– Грэм, – сказал Титрус, – пора идти, пока зеркало нас пропускает.
– Да, да.
Он поднял с кровати тело Апреля и пошел вслед за наставником.
Когда они исчезли, а потревоженное стекло успокоилось и стало прежним, Артем подошел к нему вплотную, прижался лбом и долго смотрел, как облачко дыхания туманит гладкую зеркальную поверхность.
03.04.04—16.05.04