Чужестранец
Шрифт:
Глава 22
Его затрясло от гнева, а внутри сердце снова застучало с бешеным ритмом, кровь побежала по сосудам и жилам, разгоняя по ниж внутренний жар. Взгляд затуманился, сейчас Платон видел только одно — противника. Он не успел спасти человека, но второй раз он не ошибётся. Воля к мощи.
«ООООООООООООО,» — взревел голос в его голове, — «я чувствую это. Вот теперь ты правда зол! Теперь ты покажешь им, что такое жестокость, что такое сила.»
Платон
«Правильно, не говори. Рывок вперёд, перекат, чтобы уйти от удара, схвати меч Лаза. Рубани это ничтожество, не вставая, когда он отшатнется, поднимайся и прыгай на него. Не дай ему опомниться.»
Платон оттолкнулся ногами, бросился вперёд, успевая заметить, как Бутч удивленно оборачивается и заносит меч для удара. Клинок просвистел над головой у Платона, когда тот откатился в сторону, на ходу хватая меч Лаза. Скользя в грязи, он нанёс размашистый удар по тому месту, где должен был стоять противник, но тот ловко отпрыгнул.
«Правильно, правильно, заставь его обоссаться. Руби с плеча, вкладывай всю силу, весь свой гнев, потому что он заслуживает кары.»
Голос уже не давал советов, а просто распалял его, но это уже было неважно. Платон ощущал ярость и силу в себе.
Он прыгнул вперёд в выпаде, но Бутч был готов, ответив ему тяжелым рубящим ударом сбоку. Клинки со звоном встретились, вибрация прошибла плечо.
— Убью-ю, — зарычал Платон.
Он ударил сверху вниз, потом слева, справа. Рубил и снова рубил, почти отбросив защиту, заставляя противника отступать назад. На лице Бутча промелькнуло что-то среднее между удивлением и страхом, когда меч Платона пробил его блок и зацепил плечо, оставляя на нём глубокую царапину.
Бутч сжал меч крепче, нанёс удар сверху, сбоку, снизу, но его противник легко отбивал их все. Платон ударил снова, оставляя глубокую рану теперь и на втором плече. Отпрыгнул назад, тяжело дыша, замер напротив Бутча. Тот с трудом держал меч двумя руками.
— Убью, — выдохнул Платон.
Мечи снова ударились друг об друга, они мелькали в воздухе, рассыпая блеск отражений закатного солнца. Платон ударил слева, резко дернулся назад, и тут же с силой рубанул справа, выбивая меч из руки Бутча.
— Убьююю, — то ли прорычал, то ли прошипел он.
Бутч начал отступать, неловко закрываясь руками, боясь повернуться спиной к противнику с блестящими черными глазами и безумной ухмылкой.
— Эй, погоди, — хотел было сказать он, но клинок врезался его в челюсть, разрывая щеку и отправляя зубы в полёт. Бутча отбросило в сторону так, что он только невероятным усилием воли удержался на ногах.
Мир горел. Меч стал невыносимо легким. Перед Платоном была серая тень из мяса, кровоточащая и воняющая страхом. Как и должно быть.
Мир полыхал и Платон, как язык пламени взвился над землёй, высоко поднимая меч своего павшего друга.
Он сделал несколько шагов вокруг противника, ощущая волны ужаса, исходящие от того, потом снова взмахнул мечом. Тень попыталась закрыться рукой, но меч отсёк кисть, словно она была едва прикреплена к локтю.
Платон размахнулся и нанёс последний удар, отделяющий голову от тела. Кровь толчками продолжила выливаться из шеи, когда тело упало на мокрую траву.
Платон заоозирался вокруг, внутри появилось странное чувство пустоты, которое он отогнал, как назойливую муху. У него ещё была работа. В тридцати шагах отсюда ещё две тени боролись. Он с ними разберется.
Быстрыми скачками он побежал к двум теням. С большим трудом в одной он узнал Игоря, сцепившегося в клинч с другой непонятной тенью. Та быстро повернула голову, ещё до того, как он приблизился, ударила Игоря ногой в живот и отпрыгнула в сторону, уходя от меча, рассекшего воздух в том месте, где была голова тени.
Воспоминания всплыли в голове. Лучник, который больно хорошо слышит, вот он кто. Раз так, значит пусть послушает.
Тень бросила в Платона неизвестно откуда взявшийся нож и ушла в сторону от следующего удара. Игоря он снова потерял из виду. Что-то горело внутри Платона и весь мир полыхал снаружи. Только это имело значение.
Человек ударил его сбоку ещё одним ножом, уклоняясь так, словно он предугадывал удары, лезвие вошло куда-то в живот, липкое и теплое потекло где-то под одеждой. Неважно, огонь всё прижжет изнутри.
Платон отбросил меч в сторону и со всей силы ударил тень ладонями по ушам. Та согнулась в приступе боли и Платон тут же расплющил коленом её нос, наслаждаясь сочным хрустом. Он схватил противника за шкирку и отбросил от себя, наклоняясь, чтобы поднять меч.
Когда он его поднял, первая тень уже лежала на земле с ножом, торчащим из шеи, зато появилась вторая. Новый враг? Меч снова стал легким и Платон крутанул его в руках.
— Эй, парень, успокойся. Это я. Игорь, помнишь? — произнесла живая тень.
Платон озадаченно склонил голову. Огонь внутри чуть подутих.
— Зря ты переусердствовал с таким навыком. Так и с ума сойти недолго. — Тень говорила удивительно дружелюбно и спокойно, не делала резких движений, но внутри что-то всё равно клокотало и требовало крови.
И внезапно всё кончилось. Пальцы непроизвольно разжались, меч выпал из руки. Бок пронзила острая боль и Платон упал на колени. Внутри всё потухло и тут же пришла мерзкая сосущая пустота. Последние лучи осколков ударили ему в глаза и внезапно захотелось, чтобы всё это просто прекратилось и закончилось.