Чужестранка. Дилогия
Шрифт:
Прогремевший совсем рядом выстрел показался невероятно громким. Он был неожиданным для нападающих, особенно для того, в которого попал заряд. Секунду человек оставался стоять, беспомощно покачивая головой, потом медленно сел, повалился на спину и покатился вниз по склону на затухающий костер.
Оправившись от неожиданности, Джейми выбил палаш из руки противника. Дугал успел встать на ноги, и Джейми отодвинулся в сторону, чтобы дать ему возможность орудовать палашом. Один из врагов покинул место сражения и побежал вниз, чтобы оттащить раненого товарища с горячих углей. Оставались еще
Они находились достаточно близко ко мне, и я видела лицо Джейми, спокойное и сосредоточенное и вместе с тем горящее восторгом битвы. Дугал вдруг что-то крикнул ему. Джейми на мгновение отвел взгляд от лица противника и посмотрел вниз. Обернувшись снова, как раз вовремя, чтобы избежать разящего удара, он отклонился в сторону и метнул свой палаш, как копье.
Его противник в полном недоумении глядел на воткнувшийся в ногу палаш. Дотронулся до лезвия, ухватил палаш и выдернул из раны. Судя по той легкости, с какой он сделал это, я решила, что рана неглубока. Человек все еще казался удивленным и словно бы собирался спросить, что обозначает такое неправильное поведение.
Потом он закричал, швырнул палаш на землю и побежал прочь, тяжело прихрамывая. Двое оставшихся налетчиков обернулись на его крик и тоже пустились удирать, преследуемые Джейми, настигавшим их с неотвратимостью снежной лавины. На бегу он успел выхватить из свертка тяжелый палаш и вознес его над головой, образовав несущую смерть арку из двух рук, сжимающих грозное оружие. Следом за ним несся Мурта, выкрикивая на гэльском нечто весьма нелюбезное и размахивая разряженным пистолетом в одной руке и палашом — в другой.
После этого вся картина сражения очень быстро переменилась, и уже через четверть часа или около того отряд Маккензи воссоединился и начался подсчет ущерба.
Он оказался не столь уж велик: увели двух лошадей и унесли три мешка с зерном, но погонщики, спавшие при оружии, не допустили дальнейшего грабежа, в то время как вооруженные члены отряда отогнали тех, кто пытался увести лошадей. Наибольшей потерей было исчезновение одного из наших мужчин.
Я подумала вначале, что он, вероятно, ранен или даже убит в свалке, но самые тщательные поиски не принесли результата.
— Его похитили, — мрачно заявил Дугал. — Черт побери, выкуп за него придется внести не меньше чем в сумме месячного дохода.
— Могло быть хуже, Дугал, — сказал Джейми, вытирая лицо рукавом. — Подумай, что сказал бы Колум, если бы они уволокли тебя.
— А если бы они уволокли тебя, я отдал бы тебя им и пришлось бы тебе менять фамилию на Грант, — отпарировал Дугал, но настроение у всей компании от этого только улучшилось.
Я взяла свою коробку с медикаментами и занялась пострадавшими, рассортировав их по степени серьезности ранений. С радостью убедилась, что ничего особо скверного нет. По-видимому, самой тяжелой была рана Дугала.
У Неда Гоуэна горели глаза, и весь он так и сиял оживлением, слишком увлеченный возбуждением схватки, чтобы сразу заметить собственную потерю: зуб, сломанный от неудачно направленного удара рукояткой кинжала. У него, однако, хватило сообразительности сунуть обломок
— Просто на всякий случай, — объяснил он мне и выплюнул кусочек зуба на ладонь.
Корень не был сломан, и лунка еще кровоточила, так что я воткнула обломок на место и прижала покрепче. Маленький юрист сильно побледнел, но не издал ни звука. С благодарностью сполоснул рот виски — для дезинфекции, но тут же это виски проглотил — возможно, из привычки к бережливости.
На рану Дугала я как можно скорее наложила давящую повязку и была рада тому, что, когда позже сняла повязку, кровотечение не возобновилось. Разрез был чистый, но глубокий. Тонкая линия желтого жира виднелась по краям зияющей раны, которая уходила в мышцу по крайней мере на дюйм. Крупные сосуды, слава богу, не были затронуты, но рану пришлось зашивать.
В качестве иглы можно было использовать только нечто вроде тонкого шила, при помощи этой так называемой иглы погонщики чинили порванную сбрую, но Дугал вытянул руку и отвернулся.
— Я не боюсь крови, — объяснил он, — но у меня нет желания видеть собственную.
Он уселся на камень и крепко стиснул зубы — видно было, как у него подрагивают челюстные мышцы. Ночь была прохладная, но на лбу у Дугала крупными каплями выступил пот. Один раз он попросил меня на минутку перестать и отвернулся в сторону, бледный, в полуобморочном состоянии, но справился с собой и снова протянул мне руку.
К счастью, один из владельцев таверны предпочел заплатить налог за эту четверть года в виде бочонка виски, и теперь оно чрезвычайно пригодилось. Я пользовалась им, промывая открытые раны, а затем предоставляя пациентам возможность лечиться самим, если они того пожелают. После завершения своих обязанностей врача я и сама пропустила глоток-другой. Выпила я с удовольствием и с не меньшим удовольствием улеглась на свое одеяло. Луна клонилась к закату, и я дрожала от холода и от нервного потрясения. Было так хорошо оттого, что Джейми лежит рядом и крепко прижимает меня к своему большому теплому телу.
— Они не вернутся, как ты считаешь? — спросила я, и Джейми в ответ покачал головой.
— Нет. Это был Малькольм Грант и два его сына, старшего я ранил в ногу. Сейчас они уже должны быть дома в своих постелях, — сказал он, потом погладил меня по голове и добавил: — Ты сегодня много поработала, милая. Я тобой гордился.
Я повернулась и обняла его за шею.
— Но не настолько, насколько я гордилась тобой. Ты держался великолепно, Джейми. Я никогда не видела ничего подобного.
В ответ он фыркнул пренебрежительно, но, думаю, был доволен похвалой.
— Это всего лишь набег, англичаночка. Я к ним привык с четырнадцати лет. Это так, забава. Совсем другое дело, когда сражаешься с тем, кто по-настоящему хочет тебя убить.
— Забава, — повторила я ослабевшим голосом. — Вот уж действительно.
Он обнял меня сильнее, одна рука скользнула вниз, к подолу моей рубашки. Стало ясно, что горячка недавнего сражения обратилась теперь в иной вид возбуждения.
— Джейми! Только не здесь!
Я отодвинулась и одернула рубашку.
— Ты устала, англичаночка? — озабоченно спросил он. — Не беспокойся. На этот раз недолго.