Чужеземец
Шрифт:
— О да. Только не за волосы, а за его душу. — Тут взгляд его сделался пронзительным. — Ты ведь не тревожишься из-за него, девочка? Не нужно. — Он убрал руку с моих волос и положил ее на плечо. — Понимаешь, я ведь говорил то, что думал, — медленно произнес он. — Я буду тебя защищать. Хоть от него, хоть от других. До последней капли крови, то duinne .
— Mo duinne? — переспросила я, слегка встревожившись такому пылу. Мне вовсе не хотелось быть ответственной за любую пролитую
— Это значит «моя коричневенькая». — Он поднес мой локон к губам и улыбнулся, и в его глазах появилось что-то такое, от чего все капли моей собственной крови с бешеной скоростью понеслись по жилам. — Mo duinne, — негромко повторил он. — Мне очень хотелось сказать тебе это.
— Вообще коричневый — очень скучный цвет, — произнесла я практичным тоном, стараясь немного замедлить ход событий. У меня возникло чувство, что все вокруг вращается со скоростью, на которую я не рассчитывала.
Джейми покачал головой, продолжая улыбаться.
— Нет, я не согласен, Сасснек. Совсем не скучный. — Он поднял мои волосы обеими руками и растянул их веером. — Они походят на воду в ручье, когда она перекатывается через камни. Темная там, где волны, но серебряная на поверхности, где на ней играет солнце.
Встревоженная, задыхающаяся, я отодвинулась и наклонилась за упавшим на пол гребнем. Выпрямившись, я обнаружила, что Джейми внимательно наблюдает за мной.
— Я обещал, что не буду тебя спрашивать о том, чего ты не хочешь рассказать, — произнес он, — и не буду, но я и сам пришел к некоторым выводам. Каллум считает, что ты, вероятно, английская шпионка, но не понимает, почему, в таком случае, ты не говоришь по-гаэльски. Дугал считает, что ты, скорее, французская шпионка, возможно, ищешь поддержку для короля Якова. Но в этом случае он не понимает, почему ты одна.
— А ты? — спросила я, сильно дергая запутавшиеся волосы. — Что думаешь обо мне ты?
Он оценивающе склонил голову, внимательно осматривая меня.
— По виду ты можешь быть француженкой. У тебя такие же тонкие черты, какими славятся анжуйские леди. Но у француженок обычно землистый цвет лица, а у тебя кожа, как опал. — Он медленно провел пальцем по моей ключице, и я почувствовала, что кожа под его прикосновением загорелась.
Палец переместился на лицо, пополз от виска к щеке, разгладил волосы у меня над ухом. Я старалась не шевельнуться, пока он вел рукой по моей шее, нежно погладив большим пальцем мочку уха.
— Золотистые глаза. Я однажды видел такие — у леопарда. — Джейми покачал головой. — Нет, девочка. Ты могла бы быть француженкой, но ты не она.
— Откуда ты знаешь?
— Я с тобой много разговаривал и внимательно тебя слушал. Дугал считает тебя француженкой, потому что ты хорошо говоришь по-французски — очень хорошо.
— Спасибо, — язвительно бросила я. — И то, что я говорю по-французски, доказывает, что я не француженка?
Джейми улыбнулся и крепче охватил мою шею.
— Tu parles trиs bien — но хуже, чем я, — снова перешел он на английский и внезапно отпустил меня. — Я провел во Франции год после того, как уехал из замка, и еще два — в армии, так что узнаю носителя языка, если услышу, как он говорит. Французский — не твой родной язык. — И снова медленно покачал головой. — Испанка? Возможно, но зачем? У Испании нет интересов в горах Шотландии. Немка?
— А откуда ты знаешь, что я не английская шпионка? Сам сказал, что Дугал так думал.
— Это возможно, хотя твой английский тоже довольно странный. Но в таком случае чего ради ты согласилась выйти за меня вместо того, чтобы вернуться к своим? Это была вторая причина, по которой Дугал предложил тебе обвенчаться со мной — проверить, не сбежишь ли ты, когда дойдет до дела.
— Ну, я не сбежала. И что это доказывает?
Джейми расхохотался и снова лег на кровать, прикрыв глаза рукой от света лампы.
— Будь я проклят, Сасснек, если знаю. Будь я проклят. Я не могу придумать ни одного разумного объяснения. Насколько я в этом разбираюсь, ты можешь быть кем-то из маленького народца. — Он посмотрел на меня из-под руки. — Нет, думаю, не можешь. Ты для них слишком большая.
— А не боишься, что я убью тебя однажды ночью во сне, если ты так и не выяснишь, кто я?
Он ничего не ответил, просто убрал руку с глаз, и улыбка его сделалась еще шире. Должно быть, он унаследовал глаза от Фрэзеров, подумала я. Ничего похожего на глубоко посаженные глаза Маккензи, и располагались они под довольно странным углом. В сочетании с высокими скулами его глаза казались немного раскосыми.
Даже не поднимая головы, Джейми просто распахнул рубашку, открыв грудь до самой талии, вытащил кинжал из ножен и бросил его мне. Звякнув, кинжал упал мне под ноги.
Джейми снова прикрыл глаза рукой и откинул голову назад, продемонстрировав место, где кончалась темная щетина, сразу под челюстью.
— Бей сюда, прямо над грудиной, — посоветовал он. — Быстро и аккуратно, хотя, конечно, требует силы. Перерезать глотку легче, но будет очень грязно.
Я наклонилась и подняла кинжал.
— Если б я это сделала, так поделом тебе. Хвастливый ублюдок.
Ухмылка сделалась еще шире.
— Сасснек?
Я остановилась, не выпуская кинжала из рук.
— Что?
— Я умру счастливым.
Глава 17
Мы встречаем нищего
На следующее утро мы спали довольно долго. Солнце уже стояло высоко, когда мы вышли из гостиницы, на этот раз направляясь на юг. Из загона исчезли почти все лошади и, похоже, почти все люди из нашей компании тоже исчезли. Я вслух поинтересовалась, куда именно. Джейми ухмыльнулся.
— Точно я, конечно, не знаю, но догадываюсь. Стража вчера пошла туда, — он показал на запад, — значит, Руперт и остальные отправились туда, — и он показал на восток.
— Скот, — пояснил он, увидев, что я не понимаю. — Владельцы поместий и арендаторы платят Страже, чтобы те приглядывали за скотом и возвращали, если его украдут во время набега. Но если Стража поехала на запад, в сторону Лэг Крима, все стада на востоке остались без защиты — во всяком случае, на время. А Руперт ворует скот едва ли не лучше всех. Животные пойдут за ним куда угодно и даже не замычат. Поскольку здесь других развлечений нет, думаю, он уже места себе не находит.