Чужие браки
Шрифт:
Когда Гордон ушел, оставшись одна в пустом доме, Нина почувствовала, что уже начинает по нему скучать.
4
Через прозрачную перегородку в другом конце офиса Гордон мог наблюдать за своим партнером.
Эндрю работал, низко склонившись над столом, на котором лежала кипа отчетов и калькулятор. Все то время, пока Гордон разбирал документы на своем столе, раскладывая их в аккуратные стопки, Эндрю умудрился не сменить позы.
Его спокойная сосредоточенность злила Гордона. Он ощущал раздражение
Зазвонил его личный телефон. Гордон схватил трубку в сумасшедшей надежде, что Нина каким-то непостижимым образом узнала его номер. Это была Вики.
— Да. Да, любимая, конечно. Просто занят. Скажи лучше, как ты?
— Швы немного побаливают, и очень сильно устаю. Вчера ночью в палату положили двух новеньких. Одна из них с близнецами.
Голос Вики слегка дрожал. Гордон понимал, что жена нуждается в его сочувствии, но ничего не мог с собой поделать. Сегодня его раздражало все, в том числе Вики с ее смесью беспомощности и стоицизма. Он опять подумал о шлифовальной шкурке.
— Бедная Вики. И бедная та женщина, с близнецами. А как сегодня Хелен?
— Спит уже гораздо меньше. Я как раз только что ее покормила. Она лежит рядышком и смотрит на меня.
Гордон почувствовал прилив любви и нежности к ним обеим, но — увы — на фоне все того же раздражения.
— Я приеду вечером, — сказал он.
— Поговори со мной хотя бы пять минут, — попросила Вики. — Расскажи, что там у вас новенького. Здесь так тоскливо и одиноко.
Вики почти плакала. Послеродовой бунт гормонов, объяснил про себя ее состояние Гордон. После кесарева сечения так же, как и после нормальных родов. Пожалуй, даже еще сильней. Надо будет сказать медсестре сегодня вечером.
— Гордон? — послышалось из телефонной трубки.
Он рассказал ей об утреннем визите на стройку, о ждущем его отчете — словом, обо всем, кроме, естественно, самого главного.
— Дорогая, — сказал он в конце концов, — сейчас мне уже обязательно надо работать. Увидимся позже.
— Я люблю тебя, — еле слышно прошептала Вики.
— Я тоже, — ответил Гордон.
Он достал ручку и заставил себя погрузиться в неразборчивые записи, сделанные сегодня утром, как заставляют себя нырнуть в холодную воду. Минут за двадцать ему удалось состряпать вполне приличный черновик доклада. Взглянув на часы, Гордон увидел, что уже половина четвертого.
В коридоре, торопливо натягивая пальто, Гордон заметил Эндрю. Голубая рубашка Фроста была такой же безукоризненно
— В больницу? — мягко спросил Эндрю. В голосе звучали любопытство и забота, и ни тени упрека за то, что его партнер так рано покидает офис.
Гордон кивнул.
— Но сперва загляну ненадолго в собор.
Эндрю не был так заинтересован в проекте реставрации, как Гордон.
— Что же, увидимся завтра утром, обсудим проект супермаркета, — сказал он.
— Да, конечно, я буду в полвосьмого, — уже выходя, ответил Гордон.
Машина была припаркована на заднем дворе на его персональном месте для стоянки. Ведя машину в направлении центра города, Гордон чувствовал себя так, как будто совершает побег.
Гордон неожиданно обнаружил, что смеется, смеется от радости при мысли о своей свободе и о том, что сейчас он увидит Нину.
Нина была уже в соборе. В последнее время Нина стала чувствовать себя в Графтоне намного уютнее. У нее появилось, наконец, ощущение, что она здесь живет. Живет, а не прячется от жизни. Немалую роль в этом сыграло то, как тепло приняли Нину женщины Графтона.
Но со вчерашнего дня, с того момента, когда она увидела Гордона, склонившегося над камином, все опять переменилось.
Все время после его ухода Нина чувствовала какое-то неприятное возбуждение с примесью страха. Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, Нина вышла из дома немного пораньше, решив прогуляться по лужайке, уверенная, что Гордон найдет ее. Сейчас она сидела в глубине нефа на последнем ряду, бессмысленно глядя в окно.
Гордон пересек лужайку и, проходя через западный вход, вокруг которого уже были частично возведены леса, а потом через внутреннюю дверь, он внимательно оглядывал стены и купол, как будто желая убедиться, что внутри собора все в порядке, прежде чем привести сюда Нину.
Гордон сразу увидел ее. Нина сидела к нему спиной, скрестив ноги и сложив руки на груди. Сегодня она казалась Гордону еще более элегантной и утонченной. Его охватил острый прилив радости и благодарности судьбе за то, что эта женщина сидит здесь в полумраке нефа и ждет его, именно его и только его. Гордон подошел к ней сзади и положил руку на плечо. Он не убрал руку и тогда, когда Нина обернулась и взглянула на него снизу вверх.
— Я так рад вас видеть, — Гордон говорил чистую правду, без малейшего налета банальной светской любезности.
— Я тоже, — в ответе Нины звучала ровная спокойная грусть, и это тоже восхищало Гордона.
Нина встала. Она была в туфлях на высоких каблуках, так что теперь их глаза оказались на одном уровне.
— Что же, показывайте, — сказала она.
— Пойдемте, — сказал Гордон, стараясь не выдать голосом своего волнения.
Сначала Гордон провел Нину вдоль рядов деревянных кресел и вдоль боковых исповедален. Он рассказывал о том, какие работы запланированы в том или ином месте, Нина внимательно слушала, иногда задавала вопросы, но в основном молчала.