Чужие браки
Шрифт:
Дойдя до другого края лужайки, Нина увидела женщину, сидящую на одной из скамеек. На ней был длинный макинтош из какого-то светлого легкого материала. Она ела сэндвич и смотрела на приближающуюся к ней Нину. Нина узнала Стеллу Роуз.
— Привет, — сказала Звездочка своим обычным ровным холодным голосом. — А мне передали по беспроволочному телеграфу, что ты уехала, вернулась в Лондон.
Нина замялась. Начиная с Рождества из всех своих графтонских знакомых она видела только Дженис и Ханну, и эти встречи были мимолетными. Не то чтобы женщины держались недружелюбно,
— Я действительно ездила ненадолго в Лондон, но теперь я снова в Графтоне. Ведь здесь теперь мой дом.
Почти три недели Нина прожила в доме Патрика, но ей слишком непереносима была мысль, что, уехав в свое время из Лондона, чтобы избежать постоянных воспоминаний об одном мужчине, она сбежала теперь из Графтона в Лондон по той же самой причине, но уже из-за другого. Патрик не скрывал своей озабоченности ее состоянием.
— Ты не можешь, — говорил он, — вечно порхать вот так туда-сюда, оставляя свои потери на старом месте, как вышедшее из моды пальто.
— Я знаю, — мрачно ответила Нина. — Ты считаешь, что я должна вернуться в Графтон, вновь встретиться лицом к лицу с собой и носить старое пальто, пока не изменится погода?
Патрик взял Нину за руку и положил ее голову себе на плечо.
— Ты ведь знаешь, что можешь оставаться у меня в доме, сколько пожелаешь.
Но в конце концов Нина вернулась домой — надо было работать, и ей необходима была ее мастерская.
Стелла смяла бумажку из-под сэндвича.
— Я бы предложила вам разделить со мной завтрак, но — увы — это все, что от него осталось. Можем зайти в бистро выпить по чашечке кофе, если, конечно, хотите. Лично я абсолютно свободна. Как это всегда бывает в середине семестра.
Предложение было неожиданным, но Нине было приятно его услышать.
— Да, с удовольствием, — сказала она. — Пойдемте.
Стелла встала, отряхнула с одежды крошки от сэндвича, на которые тут же накинулись голуби, и обе женщины направились в сторону собора.
— Где вы преподаете? — спросила Нина. Она много раз встречала Стеллу, но всегда на обедах, вечеринках и других сборищах графтонских парочек.
— Уильямфорд. Современные языки.
Уильямфорд был большой средней школой смешанного типа, которую открыли уже после отъезда Нины из Графтона, слив школу для девочек, где она училась, со школой для мальчиков, в которой учился Эндрю Фрост.
— Я ходила в Школу Декана, — сказала Нина.
— Правда? — удивилась Стелла. — Ах, да, припоминаю, Эндрю Фрост что-то говорил об этом. Мы учимся в старых зданиях, хотя они, конечно, очень неудобные.
Нина вспомнила классные комнаты, отделанные под красный кирпич с высокими окнами, через которые вползал зимой влажный туман, а летом нещадно палило солнце, старые парты и доски, радиаторы, окрашенные в зеленый цвет.
— Наверное, сейчас там все по-другому, — сказала она вслух.
— Да что вы! Почти все то же. А кто преподавал у вас французский?
— Мистер Дженкинс. Ковин Дженкинс, так его, кажется,
На Нину снова нахлынули воспоминания. Мистер Дженкинс был неуклюжим, нелюбимым в школе учителем с неудавшейся личной жизнью, о которой шептались тайком за его спиной.
— Он ушел на пенсию в прошлом году, — сказала Стелла. — Я стала вместо него заведующей отделением.
Стелла как будто завязала какой-то узелок, связывающий сегодняшнюю жизнь Нины в Графтоне со знакомыми до боли образами детства. Она не вспоминала о мистере Дженкинсе лет пятнадцать, но теперь как будто наяву слышала его тонкий, скрипучий голосок, с идеально правильным произношением декламирующий Мольера, и видела красные крылья его носа и допотопный плисовый пиджак, которые одевал он каждое утро, прежде чем предстать перед недружелюбной аудиторией.
— Достаточно услышать его имя, чтобы вновь почувствовать себя семнадцатилетней.
Стелла пожала плечами.
— Я и так почти все время чувствую себя семнадцатилетней. Когда дети начинают носиться по коридору, если бы вы знали, какого труда стоит мне не побежать вместе с ними, а начать их отчитывать.
Нина рассмеялась.
— Вы совсем не похожи на мистера Дженкинса. Наверное, дети любят вас.
— Большинство, — сухо, в своей обычной манере ответила Стелла.
Женщины обошли собор и подошли к кафе. Одна часть кафе была одновременно книжным магазином и небольшой чайной. Нина и Стелла прошли мимо полок с книгами по истории и архитектуре собора, стендов с чайными скатертями и еженедельниками с картинками на обложках. Они остановились перед буфетной стойкой, на которой стояли блюда с салатами, сэндвичами и пирожными, а также овсяным печеньем и другими сладостями. В стороне стояли широкие столы со скамейками. Почти все они были заняты женщинами, сидевшими по двое, по трое, жующими салат и мирно беседующими.
Стелла окинула их пренебрежительным взглядом.
— Может, лучше было пойти в «Игл» и выпить в мужской компании?
— Да нет, здесь очень хорошо, — быстро сказала Нина.
Они взяли кофе и направились к свободному столику, неся высокие керамические кружки. Стелла села, повесив пальто на спинку стула. Она зажгла сигарету и стала смотреть на тисовое дерево, которое росло в небольшом зимнем садике посреди кафе. Нина незаметно изучала ее лицо. У Стеллы были высокие скулы и довольно большой рот, волосы она носила зачесанными за уши. Стелла не красилась, у нее была красивая чистая кожа. Она не была красивой, но высокий рост и томные неторопливые движения делали ее, безусловно, интересной.
Через несколько секунд Стелла тоже взглянула на Нину. Она подняла свою кружку с кофе и сделала жест, как будто хочет чокнуться с Ниной.
— Добро пожаловать домой, — сказала она. — Я рада, что вы нас не бросили.
Нину приятно удивили ее слова. И она неосторожно произнесла:
— А что все говорили обо мне?
Брови Стеллы поползли вверх.
— Все? Я не знаю, что говорили все. Ни в центральной прессе, ни даже в «Графтон эдветайзер» я не нашла отчетов о вашем романе. Вы ведь это имеете в виду?