Чужие деньги
Шрифт:
Посадить Савву Сретенского? Это кое-что. И тяжелые шарики не уплыли из страны — это мило. Но ведь Савва — отыгранная фигура, герой вчерашнего дня. Его — на нары, а его работодателя, занимающего иную ступень в мафиозной иерархии, — на высокий пост? И это, по-вашему, торжество закона, защита мирных граждан? Были
Пожалуй, единственный мирный гражданин, которого Турецкий и его сотрудники по-настоящему спасли, — это Лев Кондратьевич Феофанов, не успевший устроить взрыв возле здания Госдумы. Но с какими мыслями и чувствами выйдет из этой передряги Феофанов? Поверит ли, что такие змеи-искусители, как Никита Варенцов, составляют ничтожную часть ФСБ, а большая часть этой структуры — Турецкий наблюдал собственными глазами — состоит из таких же честных трудяг, каким был феофановский отец? Поверит ли когда-нибудь, что власть стремится его защитить, а не извести с бела света? Поверит, пожалуй, в одно: в то, что откровенно высказывать свои мысли так же небезопасно в наше время, как и шестьдесят лет назад.
С чем же тут поздравлять-то? И скучно, и грустно, и некому морду набить…
В Израиле наступила типичная новогодняя погода: плюс пять градусов. Фруктовый рынок, как обычно, восхищал пестротой и разнообразием ассортимента: здесь был даже дуриан, справедливо называемый «королем фруктов» — распространяющий зловоние на многие километры, непередаваемо прекрасный на вкус.
— Дуриан не желаете? Только ешьте на природе: в гостиницу с ним не пустят!
Этого белокурого, с примесью седины, статного мужчину все принимают за туриста из скандинавских стран. Впрочем, светловолосые евреи тоже не редкость. А кроме того, бродит еще по пустыне племя кочевников-бедуинов, сплошь светло-русых и с голубыми глазами —
Исмаил Бегаев заломил на затылок кепочку с длинным козырьком, делающую его похожим на приезжего. Сливаться с туземным населением и не входит в его интересы. Среди палестинцев он все равно свой… Его здесь чтут. У него легкая рука. Он и вправду точно ангел смерти: кого заденет своим крылом, тому не жить.
Всего лишь тенью крыла осенил Азраил того американского журналиста, и готово: только сегодня дошла до него весть, что Зернов погиб. Израильское солнце забиралось под кепочку, заставляя сощуриться. Несмотря на многолетний ратный труд во славу ислама, несмотря даже на курс психологически-религиозной обработки в Турции, Исмаил Бегаев не мог себя, положа руку на сердце, назвать глубоко верующим человеком, но тут и он признавал очевидное: произошло чудо. Неверный глумился над воинами Аллаха — и вот неверный мертв. Азраил желал его смерти, но это произошло без участия Азраила, как бы для того, чтобы показать ему: вот как ты силен! Ты рожден для того, чтобы расправиться с этой гнусной западной цивилизацией, похожей на фрукт дуриан: вкус, от которого невозможно оторваться, и омерзительная вонь, точно от трупа собаки, брошенного на солцепек. Теперь ничто не свернет Азраила с пути служения своей миссии.
Опустив в плотный пластиковый пакет дуриан, напоминающий футбольный мяч в иглах дикобраза, Исмаил Бегаев развернулся и, не торопясь, пошел прочь с базара. Впервые за долгие месяцы он был абсолютно счастлив.