Чужие игрушки.Том II: Ядерный Шторм
Шрифт:
– Хочешь вернуться в спальню? – Белла соблазнительно потянулась, демонстрируя аппетитные формы.
– Нет, показывай, где тут артефакты, – скомандовал Псих
Белла подошла к неприметной двери и пропустила в неё Алексея, просторная комната оказалась полностью обвешана различными вооружениями. Они внешне походили больше на обычное оружие, вот только выполнены из чистого золота, рукояти казалось украшены камнями лучше любой короны, а размеры подошли бы скорее великанам, нежели людям. Псих посмотрел внимательно, теперь не всё оружие, казалось, ему одинаковым, самые красивые и более всего, украшенные драгоценностями
– Лук Индры, по воздействию ближе всего – тактические ядерные заряды ограниченного действия, – вставила Белла, Псих отдёрнул руку от лука, словно боялся подхватить лучевую болезнь.
– Я так понимаю здесь не всё оружие одинаково полезно?
– Совершенно верно! Имея десятый уровень, ты можешь отличить бесполезные поделки от подлинных артефактов. Обычный же человек никогда не поймёт разницы, да и не сможет воспользоваться силой, заключённой в артефактах.
– Но и воспользоваться я им не смогу, верно?
– Сможешь. Могу дать подсказку, оружие должно само выбрать тебя. Только тогда стоит прокачивать навык, иначе ты не сможешь использовать его на все сто процентов.
– Оружие с характером, – Псих весело хмыкнул.
– Именно!
Алексей подошёл к хлысту, на первый взгляд самого обычного вида, чёрный аккуратно выделанный. Но при ближайшем рассмотрение, тело хлыста стало напоминать змеиные чешуйки, а широкий кончик заканчивался змеиной головой. Голова ожила и посмотрела на Психа зелёными глазами, угрожающе зашипела.
– Бич Брахмы, ещё называют палкой или головой Брахмы, но как ты можешь видеть, переводы неточны. Абсолютный распад любого тела, до которого ты дотронешься, но, по-моему, ты ему не понравился.
– Пожалуй, хлыст дал мне понять, что ему со мной не по пути…
Псих двинулся дальше, его внимание привлекла секира, двустороннее лезвие, изогнутое древко казалось деревянным, рукоятка перевязана белыми тканевыми лентами, но вот сама секира длинной в рост Алексея.
– Оружие Парашурамы, ещё его называют топориком Рамы. Может разрубить всё что угодно, выпуская при этом сверхвысокие температуры.
– Опять неверный перевод, на топорик это не смахивает, – Псих подошёл ближе и взял обеими руками секиру, в первый момент Алексей пошатнулся от тяжести, а секира приятно завибрировала в руках.
Только сейчас он увидел на лезвие гравировку в виде священного длиннорогого буйвола. Животное ожило на металле лезвия, мотнуло рогами и замычало. В голове Психа раздались сотни утробных звуков, принадлежавших буйволам, послышался топот копыт, Алексей словно оказался в центре огромного стада, мчавшегося на водопой. Он пошатнулся и чуть не выронил оружие, кое-как поставив его на место.
– Ты это слышала? – ошарашенно спросил Псих
– Я ничего не услышала, – ответила Белла и добавила, – А ты Алексей что-то услышал или почувствовал?
Псих повернулся с изумлённым лицом, он посмотрел с недоверием на красивое лицо Беллы, но всё же ответил:
– Да у меня мурашки по яйцам пробежали оттого, что я услышал!
– Возможно, оружие выбрало тебя, секира Парашурамы
Псих ещё раз подошёл и взял секиру, в этот раз оружие оказалось лёгким словно пёрышко и будто поприветствовало его.
– Хорошо выбираю слот под оружие и… – договорить он не успел, лезвие секиры загорелось голубым, и снова ожил буйвол.
В этот раз трубный звук разнёсся по всему замку, так секира Парашурамы ознаменовала своего нового хозяина.
Псих и Белла вернулись в центральный зал, артефакт Алексея разбудил всех, кто находился в замке. На звук прибежали кшатрии, повыскакивали сонные дети и последним пришёл не выспавшейся и измождённый ночным марафоном Батан. Позади Костика стояли четыре танцовщицы с опущенными в пол глазами. Секира Парашурамы несколько уменьшилась до размеров, более подходивших Психу, и висела у него за плечами.
– Что это было? – потирая заспанные глаза, спросил Костик
– Артефакт себе подобрал, на десятом уровне открывается талант, позволяющий выбрать вот такую штуку, – Псих похлопал секиру у себя за спиной.
– Зачем тебе холодное оружие в двадцать втором веке? – непонимающе уставился на Психа друг.
– А зачем тебе резиновые женщины? – Алексей кивнул Батану за спину.
– Ладно, проехали… – насупился Костик.
В это время служанки в сари начали носить еду в центральный зал, запах стоял умопомрачительный.
– Хочу есть как грёбаный медведь! – Псих прошёл мимо Батана и направился к столу.
Жареный павлин красовался в самом центре стола, со всех сторон птица была обложена яблоками, какими-то потемневшими от жара цитрусовыми, кажется, апельсинами и ещё зелёными авокадо. Слюни сами собой наполнили рот и Псих звучно сглотнул. Служанки не переставали таскать подносы, но теперь это был виноград нескольких сортов, белый с продолговатыми ягодами, мелкие почти фиолетовые грозди сорта без косточек, ярко-красный сорт винограда размером с куриное яйцо, такого Алексей ни разу не видел. На других подносах также оказались фрукты и мёд с орехами различных видов.
Все прошли к столу, Псих сел напротив Батана, Костика окружили его “жёны”, рядом с Алексеем присела Белла. Псих окинул взглядом новоприобретённое тело ИИ.
“Хороша чертовка!”
– Что за странная диета? – спросил Алексей у Беллы.
– Они выполняют программу, заложенную в них, прежними хозяевами двадцать четыре тысячи лет назад.
– Ясно, – он закинул в рот огромную виноградину и раскусил, красноватый сок потёк по бороде, Белла улыбнулась и вытерла сок рукой.
Виноградины оказалось категорически мало, и Алексей с вожделением уставился на запечённого павлина, запах мяса так и манил. Псих отломил жирную упитанную ногу птицы, с неё потёк мутный жёлтый жир, коричнево-ржавый от специй кусок мяса отправился прямо в рот Алексея. Андроиды не ели, лишь приветливо улыбались. Батан же, напротив, налегал на фрукты и орехи. Алексей перевёл взгляд на четырёх танцовщиц храма. Слегка пухлое округлое лицо с ярко выраженными ямочками, карие глаза и пухлые губки. Ещё одна, напротив, худощавая с тонкими губами и холодными, словно арктический лёд серо-голубыми глазами. Все они оказались симпатичными и приятными, каждая по-своему, но всё равно чего-то не хватало, жизни в глазах, естественности в мимике, что-то неуловимо человеческого.