Чужие отражения чужих тел

Суздаль Александр

Молохземин не к месту пробурчал ей на ухо: "Маленький жертвенный младенец!" Мортиземия саданула его локтем и прошипела: "Не смей к ней даже прикасаться!" От их возни проснулась маленькая Эрземия, которая выпучила глаза на Молохземина и сквасила лицо. В спальне раздался шорох, и Мортиземия услышала голос матери:

– Кто там?!

"Беги!" - прошипела Мортиземия, и Молохземин полез в открытое окно. Он немного застрял, а Мортиземия искала глазами, куда ей спрятаться. Она увидела сверкнувший на кулачке Эрземии перстень с её Вселённой и мгновенно нырнула туда. Её закрутило, как на карусели, и Мортиземия полетела по бесконечному

каналу с нарастающей скоростью. Она пожалела о том, что прыгнула в чужую Вселенную, но вскоре, вероятно от переживаний, её охватила странная эйфория. По её глифомах прошла спасительная волна, смывая страхи, и образовался информационный вакуум. Она забыла своё недавнее прошлое и приказав себе никогда не тормошить глифомы воспоминаниями.

Открыв глаза, она увидела, что находится на облаке, а вокруг простирается тёмное пространство. Вдалеке виднелся тёмный казан, который накрывала ослепительное облако, подобное тому, на которое она приземлилась. Два юноши: один крепкий и колючий, а другой красивый и мягкий тихо спорили между собой в стороне от неё..

– Орёл или решка?
– спросил красивый, а колючий сразу же выкрикнул: - Орёл.

Красивый подбросил монетку, и она упала между ног. Они наклонились и красивый довольно сообщил:

– Я выбираю Свет!

– Тебе всегда везёт, а мне досталась Тьма, - с горечью произнёс колючий и спросил: - Кто будет судить?

– А вот она, - произнёс красивый, показывая на стояшую у края облака Мортиземию. Заглянув ей в лицо, он спросил: - Как тебя зовут?

– Морти ... - начала она, а дальше не помнила.

– Морти, ты наша сестра и будешь судить добро и зло, - сказал красивый и подмигнул колючему. Он вытащил из-за своей спины косу и сунул её Морти.

– Зачем?
– не поняла Морти.

– Тебе судить, сколько человеку жить и куда ему отправляться: в Эссенариум, за праведные дела или в преисподнюю к Сатанаилу за грехи, - закончил красивый и наклонился к Морти: - Поняла, сестричка?

– Поняла, - сказала Морти, хотя сама ничего не поняла".

***

Рассерженный Илья потащил Ивана домой, к Кежаю. Когда они очутились в сарае и Илья закрыл входную дверь, то прижал Ивана к деревянной стене и сунул ему под нос пачку сторублёвых купюр.

– Что это?
– требовательно спросил он, а Иван спокойно ответил: - Деньги.

– Почему на всех купюрах одни и те же номера, - затряс пачкой Илья.

– Все купюры копии с твоей сотки, - с невинным видом сказал Иван, а Илья понял, что его претензии к Ивану бессмысленны: он наивен, как трёхлетний ребёнок.

– Ты мурран?
– догадался Илья. Словно подтверждая его слова, Иван утвердительно кивнул головой. Правда, как-то неуверенно, видимо, не знал значение этого слова. Илья вспомнил "Харчевню в Потьме" и ему стало ясно, кто забрал оружие у бандитов Лодарева. Поняв, что воспитывать наивного Ивана бесполезно, Илья не стал его корить, надеясь на то, что тот со временем поумнеет. Иван вытащил свои платья и, спрятавшись за занавеской в углу, принялся их примерять. Илья посчитал это, как необходимое зло, и если Ивану нравиться носить женские платья, то пусть носит их дома. Красное очень шло Ивану и будь он женщиной, то произвёл бы настоящий фурор среди местных красавиц. Неожиданно дверь открылась и вошла жена Кежая, Даша. Она взглянула на Ивана и улыбнулась, а потом скороговоркой

сообщила:

– Кежай приглашает на обед.

Иван с сожалением переоделся, и они отправились в дом Кежая. Нагулявшись по городу, Илья с удовольствием уматывал щи с говядиной, изредка поглядывая на хозяина. Тот находился в благодушном настроении, видимо, после вчерашней бучи в харчевне, дань ему заплатили сполна. После обеда они отправились в свой сарай, так как Кежай их не задерживал. Илья лежал на кровати, а Иван примостился на другой, так как в свою кровать Илья его не пустил. Рассматривая деревянный потолок, Илья спросил:

– Ваня, ты о чём мечтаешь?

Иван затаился, но потом, всё же, вымолвил:

– Я хочу, чтобы обо мне все забыли.

"Видимо, хорошо ему насолили родственники, если он не хочет их видеть, а пристал к бандитам", - с горечью констатировал Илья, размышляя о том, что бы такое придумать, чтобы пристроить Ивана в хорошее место. "Женить бы его на какой-то молодке, - размышлял Илья, с горечью понимая, что мужчина, который наряжается в женские платья, вряд ли понравиться какой-либо девушке. "Разве что сумасшедшей!" - подвёл итог Илья и от неразрешимых забот уснул. После ужина, когда они с Иваном хотели уходить, Кежай твёрдо сказал:

– Иван, останься!

– Если что-то нужно сделать, я пойду, - сказал Илья, так как Иван, несмотря на то, что он мурран, чересчур простодушный для дел Кежая.

– Нет, мне понадобится именно Иван, - сказал Кежай и Илья, несмотря на то, что был несогласен с атаманом, вынужден был согласиться. Возвратившись в сарай, он прилёг на койку, но сон не шёл, а в душе копошилось какое-то беспокойство. "Что-то ты сильно переживаешь за парня!?" - спросил внутренний голос, но Илья не мог сказать, отчего такое происходит. Если быть честным с собой, то Иван не должен здесь оставаться, не его это место. Илья подумал, что и ему подвизаться в компании с бандитами тоже не всласть. Им бы следовало, вместе с Иваном, уехать в Санкт-петербург. Лучше всего это сделать, если найти в Сарове отца с матерью, которые быстро переправят их домой.

Неожиданно для себя Илья услышал взрыв и выскочил на улицу. Из разбитых окон дома Кежая валил дым, и вырывались языки пламени. На крыльцо выскочил обезумевший Иван в разодранной рубашке, который, увидев Илью, помчался к нему. Между обрывками рубашки Илья заметил у Ивана округлую грудь, явно не мужскую. Удивиться этому он не успел, так как на улицу выбежал Кежай, обгорелый сверху донизу, а за ним, как курицы, кудахтали Даша и Маша.

– Что случилось?
– спросил Илья. Кежай, набычившись, ничего не говорил и шёл на него, а Иван, прячась за Илью, растерянно произнёс: - Он хотел меня изнасиловать.

– Остановись, Кежай!
– грозно произнёс Илья, но Кежай не собирался его слушать и пёр точно танк. На обгорелом лице с запёкшейся кровью сверкали злобой глаза, подходящие демону из преисподней, а не человеку. "Шутки кончились!" - подумал Илья, взмахнул рукой и рассёк Кежая пополам. Не глядя на два шевелящихся обрубка, Илья потащил Ивана в сарай и решительно сказал:

– Мы уходим!

Они быстро собрали свои вещи, и вышли на улицу. Вместо полушубка, который остался в дымящем доме Кежая, Иван надел куртку Ильи. Во дворе пуще прежнего низким басом выла Даша, а ей вторила дискантом Маша. Закинув рюкзак на плечи, Илья без слов двинулся к задней калитке и услышали за спиной голос Кежая.