Чужие пространства
Шрифт:
Без дальнейших приключений они спустились к подножию холма, где проходила довольно широкая дорога. Почти сразу из-за поворота им навстречу выехала группа всадников, возвращавшаяся после схватки у башни.
Всадники двигались медленно, плотной колонной, по четыре в ряд, держа в руках опущенное к земле оружие. Лица невозможно было рассмотреть, их скрывали решетчатые стальные забрала шлемов, кожаные доспехи с нашитыми стальными пластинами прикрывали тела. Элия узнала своих и, несмотря на попытку Романа остановить ее, выбежала на дорогу. Всадник, ехавший впереди колонны, несколько
Элия что-то возбужденно говорила спешившемуся мужчине.
Несколько человек медленно двинулись навстречу Роману. Вот когда он в полной мере почувствовал благодарность к своему учителю из маленького мексиканского поселка, научившего его воспринимать любой язык не слухом, а разумом. Он как бы «видел» каждую фразу, обращенную к нему. И хотя первое время понимал не все, этого средства оказалось достаточно для общения.
Роману выделили лошадь из нескольких десятков оставшихся после боя с пустыми седлами. Лошадь, только что потерявшая хозяина, нервничала, то и дело шарахалась в сторону, а его искусство держаться в седле оставляло желать лучшего. В конце концов один из спутников твердой рукой поймал поводья его кобылы и приторочил их к своему седлу.
Почти два часа ехали они в суровом молчании, только Элия, державшаяся впереди, рядом с командиром отряда, время от времени что-то громко говорила, но до Романа долетал лишь звук ее мелодичного голоса, о нем она словно забыла…
Заросли странных желто-фиолетовых кустов кончились. Среди высокой, по пояс, травы стали попадаться обычные земные растения, привезенные переселенцами с собой. Судя по ним, цель их была близка. И действительно, из-за холма на фоне зеленых зарослей неожиданно появился город, словно вынырнув из тумана…
Маковки теремов, покрытые красивой резной черепицей, возвышались над высокой деревянной стеной, но даже в этой массивной стене, созданной прежде всего для обороны, чувствовалась рука мастеров, понимавших законы гармонии и точных пропорций. На Романа никто не обращал внимания, будто они каждый день подбирали на дороге спутников, прибывавших из чужих миров…
Лишь позже он узнал, что гордые россы считали невежливым проявлять к гостю излишний интерес, они держались с ним как с равным…
Командир отряда остановился вместе с Элией перед воротами и протрубил в рог.
Ворота из огромных, в два обхвата, бревен со скрипом поползли вверх, открывая въезд в город. Отряд миновал двойную стену, Роман оценил ее толщину и высоту.
Чтобы воздвигнуть подобное сооружение, понадобился труд не одного поколения.
Значит, были серьезные причины, побудившие россов предпринять такое строительство. Роман начинал понимать, какую суровую, полную опасностей и борьбы жизнь ведут на этой планете сородичи Элии. Сторожевые башни над воротами остались позади. Больше всего Романа поражал материал, из которого были
Надолго ли приютит его этот город мастеров и воинов?
Иллюзия равенства рассеется, как только они узнают о нем всю правду, и он снова почувствует себя изгоем. Но пока что он оценил по достоинству суровую сдержанность, верность и прямоту этих людей. Собранные в Элии, эти качества открылись ему в короткие часы их совместного пути, казавшегося теперь почти неправдоподобным.
Задумавшись, он не заметил, как отряд остановился. Рядом с его конем стоял спешившийся командир отряда. Он вытер со смуглого бородатого лица пот и, указывая на высокий светлый терем, проговорил, обращаясь к Роману:
— Этот дом будет теперь твоим. Ты сохранил жизнь моей дочери, и, по обычаям нашего народа, все, что принадлежит моей семье, принадлежит и тебе.
— Как давно живет твой народ в этом мире? — спросил Роман, неловко выпрыгивая из седла.
— Около двух веков.
Кфилонг — так звали отца Элии — уже открыл ворота, а отряд скрылся за поворотом.
Элия даже не попрощалась, словно не знала его, словно все, что было между ними в катакомбах Гридоса, всего лишь иллюзия, сон. Стараясь не показать обиды, Роман спросил Кфилонга:
— В доме никто не живет?
— Это старый дом, дом моих предков. По нашим обычаям, новый член семьи всегда живет в старом доме до тех пор, пока не построит собственного. Мы все будем рады помочь тебе его построить, если ты решишь остаться с нами.
Они поднялись по ступеням крыльца, вошли в сени, вокруг стоял густой, терпкий аромат древесины и каких-то трав, пучками развешанных на бревенчатых стенах.
Широкая горница, простой деревянный стол у окна, незамысловатый очаг в углу — все как тысячу лет назад.
Наверное, так и должен выглядеть дом, в котором человеку захочется остановиться после долгих странствий.
— Если с тех пор, как вы живете в этом доме, прошло всего два века, вы должны помнить корабль, на котором прилетели ваши предки.
— Мы помним все.
— Тогда я не понимаю… Не слишком ли быстро наступил для вас семнадцатый век?
— Мы сами решили отказаться от машин. Наши отцы летели сюда на старом корабле, они хотели жить независимо от цивилизованных миров и нашли здесь то, что искали. Их потомкам поздно было что-нибудь изменять.
В обратную сторону время течет быстрее, чем вперед.
— А вы сами, разве вы не хотели вернуться?
— Для большинства из нас чужие миры — всего лишь красивая сказка, легенда. Сюда не ходят рейсовые корабли, а дорога, которой ты пришел… Мы еще поговорим об этом подробней. Эти дороги закрыты для всех, кроме деймов. Так что особого выбора у нас не было, да и не так уж плох этот мир. Здесь много опасностей, часто бывают схватки. Приходится отстаивать свое место под солнцем и право жить. Но к этому быстро привыкаешь, в ином месте мне было бы скучно. Многие думают так, как я, а те, кто считает иначе, все равно ничего не могут поделать.