Чужие секреты
Шрифт:
– В полицию надо заяву накатать.
– Ты что?! – Тоня с опаской посмотрела на Димона. – Какая полиция? Нас тогда совсем возненавидят.
– А откуда столько ненависти, Тонь?
– Завидуют.
– Чему?
– Понимаете, – Тоня остановилась. – Многие в деревне сидят без работы. Работы нет, денег у людей нет. Одни пьют, другие как-то перебиваются. Раньше нас не сильно задирали, мы были почти как все. Ну, перебрались в деревню из города…
– А почему перебрались? – перебил я Тоню.
– Я не хочу об этом говорить, – сухо
– Прости.
– Ничего. Когда мы с мамой получили в доме Киры Леонидовны работу, нас посчитала миллионершами. Стали денег в долг просить. Полдеревни в должниках ходят. Мама сначала давала, не отказывала, потом поняла, если всем занимать, то самим нечего будет есть. На самом деле денег у нас не так много. Кира Леонидовна платит хорошо, но… – Тоня замолчала. – А, ладно, чего теперь об этом. Мы больше у неё не работаем.
– Тонь, а кто такая Кира Леонидовна?
– Видели большой дом у поля?
– Да.
– Она хозяйка.
– А-а, – протянул Димон. – Мне вроде кто-то говорил, в том доме живет женщина с больной дочерью. Это и есть Кира Леонидовна?
Тоня скривилась.
– Глупость какая. Во-первых, у Киры Леонидовны нет детей. Лада её племянница. Во-вторых, Лада здорова.
– А черные губы?
– Понятно, куда ты клонишь. Кто-нибудь из наших местных очередную байку рассказал. Да, у Лады черные губы, и что с того? Красит она их черной губной помадой.
– Зачем?
– Она гот. Знаешь, наверное, кто такие готы?
– Знаю. Тогда это многое объясняет. А сколько ей лет?
– Пятнадцать.
– Вы общаетесь?
– Видела Ладу всего один раз.
– Как так, работаешь у её тети, и не видела племянницу?
– Ну, – улыбнулась Тоня. – У готов свои тараканы в голове. Да и работаю я у них не так давно.
– Чем занимаешься, если не секрет?
– А ты угадай, – развеселилась Тоня.
– Помогаешь по хозяйству?
– Нет.
– Занимаешься уборкой?
– Холодно.
– Сдаюсь.
– А ты не хочешь попробовать? – спросила у меня Тоня.
– С цветами в саду возишься?
– Не угадал. У них нет цветов, у Киры Леонидовны и сада нет. На участке только деревья и газонная трава.
– Колись, за что тебе баксы платят?
– Не так давно Кира Леонидовна купила попугая. Жако.
– Классные попугаи. Если их научить болтать, вообще прикольно будет.
– Вот-вот, она и стала его учить. Но что-то у неё не так пошло. Говорят, попугаи лучше всего воспринимают высокий женский голос. У Киры Леонидовны голос низкий.
– Что-то не врубаюсь, Тонь, куда ты клонишь?
– Дважды в день я прихожу в дом и по тридцать минут учу Аполлона разговаривать.
– Серьезно? Ничего себе должность. Успехи хоть есть?
– Конечно. Аполлон очень смышленый.
– Теперь все ясно, – подытожил я. – Ты учишь говорить их попугая, твоя мать… кстати, чем она занимается в доме?
– Учит Ладу французскому.
– Вы
– В какой-то степени, – смеялась Тоня.
– А соседи по деревне вас за это в порошок готовы стереть.
– Завидуют, – повторила Тоня. – К Кире Леонидовне приходили деревенские, интересовались, не нужны ли помощники. Она всех прогоняла. Характер у Киры тяжелый, сложная женщина, властная.
– А вам, значит, повезло?
– Я бы так не сказала, – с грустью в голосе ответила Тоня. – Думаете, Ладе нужен французский? Или Кире Леонидовне приятно мое присутствие в доме? Совсем наоборот. Гостей они не любят, а нас с мамой терпят.
– Не понимаю. Тогда зачем дали работу?
– У Киры Леонидовны есть помощник – Гена. Он её правая рука: и шофер, и охранник, и садовник. Весной он сбил маму недалеко от почты. Мама отделалась ушибом, ничего не сломала, но кричала на него долго. В машине сидела Кира Леонидовна, она попросила маму успокоиться, пригласила в салон, начала извиняться, успокаивать. Предложила денег. Мама отказалась. Узнав, что мать в городе преподавала французский, с ходу заговорила о репетиторстве. Уверяла, что давно мечтала нанять для Лады препода французского языка. Врала, конечно. Чувствовала вину, хотела все уладить, поэтому и дала работу. Ну и мне за компанию.
Многое становится на свои места. Наверняка именно в тот день, когда Геннадий сбил Ларису Ивановну, он и подвез её до дома. А потом обездвижил пьяного отца Кирюхи и Пашки.
Мы дошли до дома Ларисы Ивановны, поднялись на крылечко, прошли в прихожую.
– Раковина в углу, – сказала Тоня Димону. – Ты пока умойся, а я схожу за аптечкой.
В светлой комнате Тоня предложила Димону сесть у окна, а сама, смочив ватный диск перекисью водорода, коснулась им рассеченной брови.
– У-у-у!
– Больно?
– Щипит.
– Терпи.
– Я терплю. Но щипит сильно.
– Могу подуть, – хохотнула Тоня.
– Подуй.
Пока Тоня занималась бровью Димона, я осмотрелся. Комната хоть и просторная, но обставлена скудновато. Не скажешь, что здесь живут люди, у которых водятся деньги. Достаток – ниже среднего. Жаль, соседи не хотят этого понять. Завидуют, злятся, пакостят. Дети отнимают деньги, родители ночью поджигают сараи. Дикость какая-то!
– Тонь, ты сказала, вы больше не работаете у Киры Леонидовны. Почему?
– Сегодня последний день с Аполлоном занималась. Надоело преследование со стороны парней. Постоянно клянчат деньги. Если отказываю, отнимают. Ударить могут. Ты сам видел. Достали. Реально достали! К тому же я через месяц в город уезжаю. К отцу.
– А мать?
– Мама останется здесь.
– А она почему перестала заниматься с Ладой?
– Ладе не нужен французский язык. Она даже алфавит не потрудилась выучить. Мама переживает, говорит, Кира Леонидовна платит деньги, а результата нет. Я сразу маме сказала, не будет она учить язык, у неё совсем другие интересы.