Чужие сны (полный вариант)
Шрифт:
Вторая странность - никто... НИКТО ВООБЩЕ из всего руководящего звена "Алексы" не был местным. В Белоозерск всех принесло из каких-то далеких мест, география России и сопредельных государств была представлена почти полностью. Включая дальневосточную станцию Ерофей Павлович.
Кстати, сам Влад был родом из Москвы.
На третью странность я наткнулась почти случайно, и вполне могла бы остаться в счастливом неведении, но судьба, кажется, решила, что в последнее время я много удивляюсь и мало думаю. Она была права.
Анкеты располагались не по порядку.
Во всяком случае, не по алфавитному порядку.
Если
И поэтому я сделала единственно возможный вывод: бардака не было, был порядок. Просто какой-то другой порядок. И я, прорасти трава на брюхе, его установлю!
Для начала - проверить, это чисто кадровая аномалия, или в других местах фамилии сотрудников расположены так же хитро. Например, в ведомости на зарплату... Но в бухгалтерские файлы я не полезу. В случае чего будет просто не отмыться. Да и не нужна мне ведомость на зарплату. Хватит табеля учета рабочего времени...
Ох, предупреждал меня Кролик, чтобы я этого не делала. Предупреждал! А Кролик зря не предупреждает. Но другого-то выхода нет!
Нет ничего легче, чем уговорить того, кто очень хочет, чтобы его уговорили. Тем более, если этот кто-то - ты сам. Но охотничий азарт еще не окончательно забил мне мозги. На ночь я "качалку" Кролика ставить все же не стала. Воткну завтра утром. Подумаешь, всего день простоять, да ночь продержаться.
Снег повалил снова. Казалось, здешняя природа вознамерилась разом, в один день выполнить норму по осадкам. Сквозь стекло витрины наблюдать за миром, исчезающим в снежной круговерти, было даже забавно. В кафе, теплом и не по-зимнему уютном, горели лишь две оранжевые лампы, под самым потолком, и четыре бра у столиков. Медового цвета шторы с горчичными кистями были наполовину задернуты. Посетителей, кроме них, не было вообще.
– Меня зовут Рустам.
Вот уж не подумала бы! Мара даже моргнула от удивления. Русые волосы, правда, не есенинский чуб, цивильная короткая стрижка, светлая кожа. Глаза серо-голубые... или просто серые, при таком свете не разберешь. В чертах лица ничего "кавказского", уж скорее новый знакомый был похож на поляка. Словом, типично славянская внешность. Лет ему было, как навскидку определила Мара, что-то около тридцати. Словом, совсем не ее "экологическая ниша". Попробуй ее тридцатилетний сосед так вот подойти и пригласить Мару "на чашечку кофе", она бы лишь плечами пожала. А, может быть, и нагрубила.
Но - не пожала и не нагрубила почему-то. Решила, что и экономика и право как-нибудь переживут этот день без нее.
– Тамара, - представилась она.
– Для друзей просто Мара. Но я пока еще ничем не доказал, что друг, - улыбнулся Рустам.
Она мгновенно перепугалась:
– Откуда вы?.. Кто вы?
– Сотрудник Моссада. А по совместительству - местный маньяк. Кстати, мы же договорились - на "ты", - перебил он.
– Как ты узнал мое домашнее имя?
– Мара испытующе уставилась на него, всем своим видом демонстрируя, что пытаться ее обманывать -
– Ты мне сказала. Откуда еще я мог его узнать?
– В прошлой жизни?
– Мара подозрительно сощурилась.
– Сейчас. Люди говорят друг другу гораздо больше, чем кажется им самим. Нужно только услышать. Слова. Интонацию.
На овальном, слегка подкрашенном и очень симпатичном лице отразилось сомнение. И одновременно... Он поймал ее мысль как мячик для пинг-понга.
– Учить этому не нужно. Все зависит не от умения, а от желания. Ну и от мужества, разумеется.
– От мужества, - не поняла Мара.
– Иногда нужно очень много мужества, чтобы слышать то, что есть, а не то, что хочешь, - пояснил Рустам.
– Ты читаешь мысли?
– предположила Мара. Рустам качнул головой, улыбаясь ей одними глазами.
– Сомневаюсь, что это возможно. И очень сомневаюсь, что это вообще нужно. Мысли человеческие это эфирный пар. Они редко воплощаются в дела. Другое дело - чувства. Они почти всегда предопределяют поступки. Но чтобы быть в курсе чувств другого человека, совсем не обязательно лезть ему в голову. Нужно просто смотреть внимательно. И хотеть видеть то, что есть. А не то, что хочется.
– Ты из этих... сектантов?
– догадалась Мара, - последователей учителя Муфта?
– Ну да, конечно, - кивнул Рустам, - они повсюду. Мы все - в матрице.
Мара наконец рассмеялась. И потянулась к капуччино, который здесь и впрямь готовили великолепно.
– Я впервые прогуляла институт, - призналась она, отчего-то не испытывая ни малейшего смущения.
– Ну и как ощущения?
– Отлично!
– Не любишь свою будущую специальность?
Мара уже не удивлялась. Новый знакомый обладал проницательностью поистине сверхъестественной, но отчего-то чувствовать себя под рентгеновским аппаратом было... приятно. Наверно, потому, что это был очень доброжелательный рентген.
– Кому сейчас нужны юристы с экономическим уклоном? Все рабочие места заполнены, кризис перепроизводства! Вряд ли я найду хорошее место...
– Тем более, что было бы обидно потратить свою единственную и неповторимую жизнь всего лишь на поиски "хорошего места" - в тон ей произнес Рустам.
– Я всю жизнь мечтала спасать людей, - неожиданно выпалила Мара.
– Опасное желание, - Рустам вдруг сделался очень серьезным, наклонился вперед. Мара подумала, если он возьмет ее за руку, что делать? Или ничего не делать? Но за руку он ее не взял...
– Почему - опасное?
– опомнилась Мара.
Новый знакомый приблизил к ней свое лицо, совсем рядом оказались глаза: темно-серые, как она отчетливо разглядела. И заговорил: тихо, спокойно, убедительно.
– Потому что мы живем в мире, построенном на принципах бинарной логики. Для того, чтобы он существовал, все действующие силы должны уравновешивать друг друга. Летнее тепло и зимний холод, темнота ночи и солнечный свет... Верующий человек сказал бы: Бог и дьявол. И в безопасности мы только на терминале. Границе, разделяющей две противоположности. Мы в безопасности, пока живем для себя, решаем за себя, любим или ненавидим только себя. Как только мы делаем шаг, безразлично, к богу или к дьяволу, просто шаг с терминала - мы становимся на одну из сторон. И другая немедленно наносит удар.