Чужие свои
Шрифт:
Валерий уже готов был поверить, что ему невероятно повезло, и удалось добраться до скопища рейси незамеченным, как вдруг властная сила зацепила землянина за ноги, скрутила, опутала и взметнула вверх. Сначала Седов почувствовал резкую боль — от давления сетей не защитил даже силовой комбинезон, потом забился и заорал по-андхарски:
— Я — друг! Я пришел вам помочь!
Он попытался выдать фразу на языке рейси. Бесполезно — автолингвист выпал из кармана при нападении, и все равно туго спеленутыми руками до него было бы
Так глупо попался! Имея дело с арахноидами с каменистых планет, Седов как-то совершенно упустил из виду, что пауки, живущие в лесу, даже самые разумные, имеют обыкновение плести паутину, и именно с ее помощью охотятся на добычу. А ведь на Раване, — слишком поздно вспомнил он. — В джунглях остались целые города с множеством домов, плетеных рейси.
— Я друг, — повторил Валерий, глядя на окруживших его некрупных рыжих паучишек, отчаянно свистевших и шипевших в ответ.
— И ни черта непонятно, — вот что больше всего угнетало. Хорошо еще, что в свое время он потрудился загрузить в память курс андхарского, а не понадеялся на автопереводчик.
Шестиногие охотники с восторгом суетились вокруг пленника, наверняка, радуясь крупной добыче.
— И все равно вам меня не съесть, — объяснил Седов. — Силовое поле не одолеете. И так я буду висеть тут на стенке годами, пока не кончится энергия. И никто вас больше не спасет.
Ужасная мысль придала ему сил, и Валерий снова забился в паутине, еще больше запутываясь, но вновь и вновь громко повторяя по-андхарски:
— Авао суу! (Я друг!).
— «Я — друг»! — Седов одновременно пытался докричаться до рейси в эмофоне, надеясь, что пауки почувствуют, уловят хотя бы эмоции.
Но связанный сетью, подвешенный на тонкой нити паутины вниз головой на стене, Валерий не мог сосредоточиться. И эмофон охотников уловить не получалось — мешало защитное силовое поле.
— Я друг, — еще раз в отчаянии повторил он по-русски.
— Ми йаундао («Не понимаю»), — вдруг пропищал по-андхарски маленький паучок, напряженно уставившись пленнику в глаза.
— И йаундаи! («Ты понимаешь»)! — с восторгом взвыл Седов. — Йамайа — воу! («Позови старших»!).
— Воу хама! («Старшие идут»)! — звонко прощебетал малыш, счастливый от сознания, что сумел объясниться с загадочной добычей. Он что-то просвистел остальным, и нить, паутины, удерживавшая Седова в подвешенном состоянии, резко удлинилась. Кокон с пленником рухнул на каменный пол подземелья.
— Вот спасибо, ребята, удружили, — прохрипел по-русски посредник. — Хорошо, что головой со всего маху не приложился — силовое поле спасло. А то я бы с вами сейчас поговорил…
Паучки не ответили, хотя было заметно, что к словам пленника напряженно прислушиваются. Освобождать добычу тоже пока не стали: очевидно, дожидаясь пресловутых старших. Но, главное, начало положено! — утешил себя Валерий. — И кто-то из рейси знает андхарский. Да и лежать на полу
— Авао суу, — зачем-то повторил Седов.
— Меххри говорили, что гуманоиды быстро размножаются, а потом всегда притесняют и преследуют пауков. Что трем расам сложно ужиться вместе. Сказали, что мы — самый развитый из трех народов, и нам пора выйти на галактическую арену. Обещали нам отдельную планету и добились нашего согласия. Добровольного, с подписанием контракта. А потом заманили сюда, на Голодную планету, и бросили. Вот так нас и обманули, — закончил печальный рассказ старый крупный рейси, которого привела ребятня.
Наверняка, старик был еще свидетелем и участником исхода с Раваны, — невольно подумал Седов, которого, наконец, освободили от сети и усадили на почетное место у искусственного светильника рядом с паучьим патриархом. Имя старика, поначалу показавшееся совершенно непроизносимым, с трудом удалось озвучить как Хсфоуг-ирсин.
Рыжая шерсть на головогруди рейси побелела от старости. Валерий даже не предполагал никогда, что паук тоже может поседеть. К счастью, Хсфоуг-ирсин прекрасно говорил по-андхарски и охотно делился с пришельцем воспоминаниями:
— Сначала очень многие погибли от голода и холода, потом мы спустились в подземелья и научились охотиться и довольствоваться малым. Но от двухмиллионного народа осталось едва ли четыреста тысяч.
— И все вы живете здесь? В этом подземелье? — спросил Валерий, которому больше всего хотелось как можно быстрее вывести выживших рейси на поверхность и вернуть на Равану.
— Да, — подтвердил старик. — Мы организовались, создали общину, избрали правительство, трех старших, триумвират, который решает все важные вопросы, учит молодежь, распределяет добычу. Я глава триумвирата и имею право решать.
— Отлично. Ты понял, зачем я пришел? — прямо спросил посредник.
— Дети сказали, что ты — друг и пришел помочь, — рейси с надеждой посмотрел на Валерия. — Голодная планета не слишком хороша для жизни, и мы будем рады переменам. Ты сможешь вернуть нас домой?
— Смогу, — пообещал Седов. — Но для этого нужно вывести рейси на поверхность. Всех, все четыреста тысяч. Там, на поверхности, пища, которую я привез. Перед перебросом вы сможете поесть. Сколько времени займет выход?
— Мы хорошо организовались, — повторил старик. — И наши дети послушны. Думаю, одного оборота планеты будет достаточно. Наверное, пауку я ни за что не доверился бы. Но ты похож на наших братьев-андхаров и говоришь на их языке. Тебе я поверю.
Подъем действительно прошел быстро и организованно. Рейси давно обнаружили какие-то пологие выходы из пещер, и колонны рыжих паучков, непрерывным потоком выползая на поверхность планеты, с любопытством осматривались, пытались ловить крупных бабочек, и с интересом исследовали контейнеры.