Чужие тайны
Шрифт:
5.
Лушка достала из шкафа одежду. Откладывая в сторону вещи, уже непригодные для носки, удивлялась, когда, когда она успела так располнеть? Прикладывала наряды к себе, вертелась перед зеркалом, браковала, бросала на пол, комкала, швыряла к двери, и решала : что пригодится в поездке, а что только место в чемодане займет, да ни разу не оденется. Темно-синее с белым воротничком прижала к себе. От мамы осталось. Эх, мама, моя мама. Так и не смогли мы стать близкими подружками. С детства отец был ближе. Всегда успевал по головке погладить, сказку на ночь почитать, на собрание в школу сходить. Но и отцу не все расскажешь. Столько девичьего было! Девчонки уже шептаться начали по углам, делиться секретиками, рассказывать, что, да как! А у Изы – ничего и никак! К шестнадцати годам только стала намечаться грудь. А так все с мальчишками носилась. Стрижка короткая, грудь плоская. Пацанкой звали её. А мама ни разу так и не поинтересовалась – а что там у
6.
– Гражданин! А живёт ли в вашем посёлке женщина по имени Изольда? – Дмитрий с важным видом расспрашивал мужчину лет пятидесяти. На пустынной улице кроме него никого не оказалось. Жара. Мужчина перед полицейским вытянулся в струнку и напрягся, даже вспотел. Дмитрию это очень понравилось. Он снял фуражку, достал из кармана платок, вытер лоб, затем повозил им по внутренностям казенного головного убора, стряхнул платок, засунул его в карман. Поправил узел галстука. И только потом остановил взгляд на мужике. Водитель милицейской машины, наблюдавший за рядовым милиции, усмехнулся и стал разглядывать мужика.
– Да что вы! Сколько лет живу здесь – ни разу такого имени и не слышал! Откуда у нас имена такие-то! Деревня! Таньки да Маньки кругом! Не, товарищ, не туды вы приехали. Нет у нас таких! Если только в соседней деревне. Там вот переселенцы прибыли из западу…
– А сельсовет у вас где? Может там кто подскажет? – перебил осмелевшего мужчину Дмитрий.
– Да ехайте прямо. Там у памятника и есть сельский совет. Не проедете мимо. С колоннами. И флаг на крыше.
Мужчина расслабился: власть ему не угрожала. И он стал раскован и приветлив. Ему хотелось еще поговорить с заезжими гостями. Они его слушали. Он был нужен. И давал важные сведения. Теперь расскажет мужикам, как сама милиция наводила у него справки о жителях села. И он достойно выдержал это важное испытание. Димка сплюнул в сторону, как это часто делал его начальник, когда был чем-то недоволен, стряхнул с ботинок дорожную пыль, потопав ногами, но пыль с дороги поднялась клубами вверх и ботинки стали еще белее. Махнув на них рукой, он сел в машину и показал водителю рукой вперед.
На автобусной остановке стояла женщина с красным чемоданом. Но Димка не стал терять время на лишние разговоры с остальными сельчанами и проехал мимо.
7.
Вера Ивановна сильно нервничала. Она уже несколько дней не знала, как себя вести, что делать, как быть. Дочка приходила домой поздно. Ей было жалко её. Не хотелось нагружать её новыми проблемами. Но время пришло. Оно поджимало. И Вера Ивановна решилась. Только когда? Какой выбрать день? А может быть вначале с подружкой посоветоваться еще раз. Ведь она тоже была причастна к проблеме. Помогала ей в этом деле. И не только помогала, но и продолжала участвовать в нем практически всю жизнь! И ни разу нигде словом не обмолвилась о том, что это было самое настоящее преступление! А теперь вон как душа ноет, болит, тревожит. Нельзя с такой ношей уходить из этого мира. Надо обязательно исповедаться, снять грех с души. А как? Как решиться на это?
– Нэлечка, дорогая! Я решилась! Мы должны во всём признаться. Так нельзя! Мне кажется, что надо пойти в милицию и написать заявление. Как не пойдешь? Нэля, мы же…. Подожди, дорогая! А кто первым предложил это сделать? Нет, я ни о чем не жалею. Я была счастлива всю жизнь. Спасибо тебе, что ты надоумила меня, подтолкнула на этот дерзкий поступок! Но,это же преступление! Ах, я одна должна отвечать? Не хочешь позорить семью? А деньги кто брал? Деньги поделили пополам, забыла? Ну вот, опять рыдаешь. Давление померь, а то помрёшь ненароком. Что? Что ты такое говоришь? В милицию? Уже сходила? Ты сошла с ума! Зачем? Что ты там делала, Нэля. Почему без меня?– Веру трясло. Слёзы текли рекой по щекам, она размазывала их по шее свободной рукой, стряхивала на пол и опять размазывала, как будто умывалась. – Нэля! Так порядочные люди не поступают. Мы с самого начала договорились всё делать вместе и никогда не бросать друг друга. Только вместе! Всё! До конца! Ты что, забыла наш уговор? Алё! Алё, Нэля!
Она села на стул, затем встала, прошлась по комнате. Достала из шкафа книгу, потрясла её. Оттуда посыпались деньги. Пересчитала. Положила в сумку. Оделась. Посидела у дверей с ключами и сумкой в руках. Разделась. Подошла к телефону. Набрала номер:
– Нэлечка, Нэлечка, не клади трубку. Не плачь. Никому ничего не говори. Мише не признавайся. Мы же подруги. Я сейчас не смогу приехать, мне плохо, меня всю трясёт. Нэлечка, я приеду завтра. Отправь Мишу в магазин. Да, часов в пять. Мы спокойно обо всем договоримся.
Вера Ивановна выпила лекарства, достала деньги, пересчитала. Часть денег вернула в книгу, вторую часть – засунула в бумажный конверт, который нашла в тумбочке Лидочки. Долго сидела без движения, держа его в руках. Смеркалось. Но свет Вера не включала. Подошла к шкафу, достала альбом с фотографиями. Переворачивала листы, гладила фотографии рукой, улыбалась, плакала. Вытащила из альбома небольшое фото. Долго смотрела, порвала. Потом ещё одно. Тоже порвала. Скомкала кусочки, положила в свою сумку. Ходила по квартире уже в темноте, о чём-то напряженно думая. Не сиделось ей на одном месте. Никак не сиделось. Долго стояла у окна. По дорожке вдоль дома, в котором они с Лидочкой прожили почти четверть века, шли люди. Они шли и не знали, какие душевные муки в эту минуту испытывает женщина, которая смотрит невидящим взглядом на них из окна дома, мимо которого они идут по узкой дорожке. И Вера по этой дорожке водила дочку в детский сад, затем в школу. Потом провожала на первое занятие в медицинский институт. И хвалила себя за то, что сумела вырастить замечательную дочь, которая любит её и жалеет. Уже ближе к ночи позвонила бывшей свахе. Там еще не спали, завтра выходной, спешить никуда никому не надо. Вера слышала детские голоса, смех взрослых людей. Она поймала себя на мысли, что завидует им, тем, которых слышит в телефонной трубке, но взяла себя в руки. Она умела держать себя в руках:
– Лариса Гордеевна, здравствуйте. Лидочка сегодня дежурит. Да, взяла дужурства, пока внучечки нет дома. Как она там? Хорошо? Ну и хорошо, что хорошо. Нет, что ты, я не расстроена, нет. Просто всплакнула, альбом посмотрела с фотографиями. Помнишь, как Лизоньку забирали из роддома? Помнишь, да? Как было весело, хорошо. Все были вместе. Как? Вы собираетесь на море? А с Лидушкой посоветовались? Завтра уже вылетаете? На самолете? Ой, как страшно. На пару неделек. Ну ладно. Соскучилась, ой как я соскучилась по внучке-то. Увижу ли? Да нет, это я просто, тоскую так, тоскую…. А Лидушка ничего не сказала мне. Не успела? Сегодня только решение приняли. Ну, скажет, скажет, конечно. Она всё мне рассказывает, доченька моя любимая, ненаглядная моя. Да не плачу я. Предчувствие какое-то нехорошее. А Лизоньку позови, с ней поговорю. Лизонька! Сладкая моя девочка! И я соскучилась. И я хочу к тебе! Ты на море долго на солнышке не сиди, девочка моя. И кушай хорошо. Расти боль… Убежала? Не любят дети по телефону с бабушками разговаривать. Ну, пока. Как вернётесь с моря, звоните. Пока. Пока.
8.
Лида росла тихой, скромной девочкой. Училась замечательно. И, когда мама начала часто болеть, она твердо решила стать врачом. В школе лидером не была. Друзей и подруг не заводила. Любила одиночество. Много читала. И мечтала: когда-нибудь у неё будет семья. Не такая как сейчас – мама, дочка и она, а большая. С мужем, детьми, большим столом посреди светлой столовой и мама. Мама хлопочет на кухне, печёт пироги, угощает зятя, занимается с детьми. В институте, на втором курсе, Лида познакомилась с парнем. Четыре года дружили, а по окончании института – поженились. Жить стали с мамой. Мама предлагала молодым пожить отдельно. Обещала помочь снять квартиру. Но Лидочка никак не соглашалась. Мама болеет. Маму одну оставлять нельзя. Да и мечты о большой семье с мамой так и жили в её сердце. Лида всегда мечтала иметь сестру, скучала по ней, как будто она уже есть, но где-то далеко. И так же скучает о ней, Лиде. Хотела ещё детей, а как без мамы справишься со всеми. Да и зачем уезжать – места много. Квартира просторная, четыре комнаты. Однако муж через год после рождения дочки ушёл. Ему хотелось самостоятельности и своего угла, ему хотелось жить без тёщи, которая всячески пыталась угодить зятю. Но дочка не оставила мать. Не пошла с мужем. Как только мать её не уговаривала! Осталась Лида с мамой. И с ребенком. И поняла – значит, так любил, раз не остался с ней. Упрямая, гордая, ни за что не отступится от своего. Лида несколько раз пыталась узнать у мамы кто её отец. И в кого она такая чёрненькая, не похожа на маму. И дочка в неё, как две капли воды похожа! Мама всё смеялась, да отмахивалась. Был, мол, один южанин. Да сплыл. Вот и остались они вдвоём. А замуж больше маме не захотелось выходить. Не было мужчины, чтобы Лидочку полюбил, как свою дочку. Так и жили. Вопросов Лидочка больше не задавала. А как работать начала, так и не до вопросов было уже.
9.
– Лушка, Лушка! Там тебя милиция чёта разыскивает! Председателя дожидается. Я как услышала имя твоё, побегла тебя предупредить! Чо им надыть от тебя, ты не в курсе?
– Да нет, Милка! Ничего за собой не припомню! Ой, автобус подходит, поезд вечером из района в область, а рано утром самолет. Приеду – расскажешь, что им надо было!
Лушка зашла в автобус, прошла в конец салона, села на заднее сидение, стала смотреть в окно. Она второй раз в жизни уезжала из посёлка надолго. Ей было боязно. И грустно. Но раз уж так получилось – вспомнили Лушку, отметили её, как передовицу, наградили этой поездкой. На зависть всем. Почему бы и не поехать. На мир посмотреть, себя показать.