Чужое добро
Шрифт:
— А никого искать не нужно. Считай, что ты его уже нашел, — усмехнулся Вален, и Гудрон понял, что именно его так беспокоило.
Только что немного пьяный старик был абсолютно трезв. Вот только старик ли? Он был сед, да и вообще производил впечатление умудренного годами старца, вот только морщины на лице практически отсутствовали. И как парень раньше не обратил на это внимания? По глазам определить возраст тоже не представлялось возможным. Казалось, их взгляд все время носился взад-вперед по возрастной шкале «от пяти до сотни лет». Взгляд серых глаз, внезапно
Тальра сидела под старой ивой у пруда и задумчиво накручивала белокурый локон на палец. Жирные утки деловито крякали и шныряли в камышах. Лягушки поквакивали, стрекозы изредка зависали над сидевшей в теньке парочкой.
Принцесса сегодня была особенно красива.
— Тебе очень идет это платье. Сама шила? — Гудрон, до этого молча любовавшийся девушкой, наконец осмелился подать голос.
— Ну а кто же еще? Как будто сам не знаешь, — подняла та на кузнеца фиалковые глаза, полные укора. — И вообще, не отвлекай меня. Не видишь? Я думаю.
Юноша обхватил колени руками и уткнулся в них подбородком, предоставив Тальру своим мыслям. Наконец та вздохнула и, не переставая издеваться над своими шелковистыми волосами, сказала:
— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Отец тоже тебя любит. Но дело не в этом. Ты кузнец, а я принцесса. И ты сам прекрасно понимаешь, что это значит. Мы не можем просто взять и пожениться. Это будет неправильно.
— Я понимаю, — вяло заверил ее парень, на самом деле не видевший в этом ничего такого. — Ты — принцесса. Я — кузнец. Это будет неправильно.
— Именно. Я рада, что ты со мной согласен.
Девушка снова погрузилась в свои мысли. Гудрон принялся наблюдать за водоплавающими. Хорошо быть уткой. Гораздо проще, чем человеком. Если одна утка любит другого селезня, они просто женятся и не забивают себе головы всякой ерундой. Вряд ли какая-нибудь птица говорит своему дружку: «Знаешь, ты замечательный селезень. И папа тебя любит. Только мы не можем быть вместе, потому что ты родился в гнезде возле старой коряги, а я живу в камышах. Это будет неправильно. Что подумают стрекозы? Я надеюсь, ты понимаешь всю серьезность ситуации?» Кузнеца от размышлений о матримониальных делах пернатых отвлекла Тальра.
— Папа мог бы присвоить тебе какой-нибудь титул. Например, герцога. И стал бы ты герцогом Иролы. Или графом. Только это тоже неправильно. Титул надо заслужить какими-нибудь великими делами на благо страны и короля. Вот какое великое дело ты можешь совершить на благо короля?
— Я собираюсь жениться на его дочери, — мрачно поведал юноша, все еще думая о преимуществах утиной жизни.
— Это не считается, — раздраженно отмахнулась принцесса. — Нужно, чтобы ты совершил подвиг на войне или еще что-нибудь в этом роде. Люди могут обидеться, если папа просто так присудит тебе титул. Они решат, что стать герцогом ничего не стоит, и тоже пойдут к отцу с прошениями.
Гудрон слегка обиделся на последнюю фразу, но все же вынужден был с ней согласиться. Что поделаешь? Он и заветный подвиг явно находились в параллельных реальностях.
— Однако папа подсказал мне кое-какую идею, — тем временем продолжила излагать свои мысли единственная наследница престола. — Предположим, ты врываешься в замок и силой увозишь меня прочь из отчего дома.
— Зачем? — удивился юноша.
Перед его мысленным взором промелькнула картина: мускулистый селезень, жутко хохоча, волочет из разоренного гнезда рыдающую утку, а ее родители, израненные и избитые, скорбят на заднем плане.
— Ну как ты не понимаешь?! Если ты меня похитишь, никто ничего не сможет сделать с тем, что мы поженились. Такое случается повсеместно. Общепринятая практика. Это так по-варварски! Напоминает о тех днях, когда мы были гораздо ближе к природе и все решала грубая физическая сила, а не этикет и родословные. Люди любят такие вещи. Поэтому, если ты меня украдешь, никто не станет возражать против нашего брака.
— Ну хорошо, я тебя похищу. И где мы будем жить? — парень попытался воззвать к здравому смыслу, однако Тальра продумала и это.
— Как где? — удивилась она. — В замке, конечно же! Неужели ты думаешь, что я смогу обитать в каком-нибудь шалаше в чаще леса?
— Ну и как же мы будем проживать в замке, если я тебя силой оттуда уведу?
— Ты же меня оттуда понарошку уведешь. Смотри. Сначала ты меня похищаешь, король в шоке, придворные рыдают и посыпают головы пеплом. А часа через три мы с тобой возвращаемся, все нам рады, народное гулянье. Этот план папа сам предложил. У нас как раз давно не было народных гуляний. Заодно подданные развлекутся.
— А ты не подумала, что у меня совершенно нет опыта разорять гнезда и уволакивать рыдающих уток?
— При чем здесь гнезда и утки? Ты вообще меня слушал? И не волнуйся. Я в тебя верю. Ты абсолютно точно как-нибудь с этим разберешься. Все-таки традиции в монархии — первое дело.
Над прудом летали стрекозы. Осторожная водомерка короткими перебежками пересекала поверхность воды, пока конец ее опасениям за жизнь не положил карп, очень некстати для нее решивший подзакусить.
— Эй, парень! Парень! Я к тебе обращаюсь. Ты себя как чувствуешь? — надоедливый голос вырвал кузнеца из глубокого забытья, так и не дав досмотреть сон.
Очень медленно возвращаясь к реальности, он вдруг вспомнил, при каких обстоятельствах потерял сознание, и резко распахнул глаза.
Над ним нависало встревоженное лицо Валена, в одной руке державшего кружку воды, которой, видимо, он как раз собирался поливать бесчувственное тело. Гудрон завопил и рванул назад. От неожиданности Вален тоже дернулся и опрокинул на себя содержимое посуды.