Чужое гнездо
Шрифт:
Еще раз взглянув на свои волосы, Эллен вздохнула: они были слишком непокорными и вились, как в голливудских фильмах сороковых годов. Сейчас в моде были короткие, гладко прилизанные прически, но даже постригшись, пригладить свои волосы ей все равно бы не удалось. Так что с этим ничего поделать было нельзя. Она сунула свою старую одежду и спортивные туфли в пакет и торопливо прошла через кафе, избегая любопытных взглядов посетителей.
И только встав в очередь к билетной кассе, Эллен почувствовала страх. Она будет выглядеть жутко глупо, если Пьер не оставил для нее билет. Что ей тогда делать? Заплатить самой, чтобы посмотреть представление? А что если он решит, что она преследует его?
Но билет ждал ее; Пьер даже приложил
У Эллен снова побежали мурашки по спине. Окруженная толкающимися, возбужденными людьми, задыхаясь от острого запаха животных и оглушенная нестройным ревом органа на ярмарочной площади, она едва не потеряла сознание. Эллен просто не могла поверить, что отважилась на такой поступок.
Ее место оказалось совсем рядом с ареной — удобное, обитое бархатом кресло, выгодно отличавшееся от жестких, расположенных ярусами деревянных скамеек, на которых расположились остальные зрители. В цирке продавалась пестрая программка представления, где среди множества фотографий обнаружился и снимок Пьера с «братьями», которые выглядели просто потрясающе в своих облегающих небесно-голубых трико с блестками. Эллен опасливо окинула взглядом ряды скамей под куполом шапито, надеясь, что не обнаружит там никого из знакомых. Она твердо намеревалась рассказать отцу о том, что была в цирке, но признаться в том, что ходила туда одна, она не могла. Помянув недобрым словом свои бросающиеся в глаза волосы, Эллен вспомнила, сколько раз в прошлом они выдавали ее, когда она пускалась на какую-либо уловку.
Но никого из знакомых не было видно, а места вокруг нее быстро заполнялись. Наконец грянул оркестр и на арену с кульбитами и прыжками выбежала группа акробатов.
Чувства, которые Эллен испытала ребенком, впервые в жизни наблюдая цирковое представление, многократно усилились, потому что теперь она знала, что вовсе не магия позволяет людям балансировать на проволоке или заставляет больших кошек перепрыгивать с одной тумбы на другую, а годы упорного труда и тренировок. Она забыла, что пришла в цирк одна, и смеялась над клоунами, восхищалась красотой поднимающихся на дыбы белых лошадей, восторженными криками вместе со всем залом приветствовала морских котиков, жонглирующих мячами.
Следом на арену выбежали шестеро братьев Адольфо. Они выглядели потрясающе молодыми и красивыми в своих голубых трико с короткими, усеянными блестками пелеринами, но Пьер затмевал их всех. К ее восхищению, перед тем, как пройтись колесом по арене, он подошел к бортику, остановился и отвесил ей церемонный поклон.
С трепетом она наблюдала за тем, как он и остальные пятеро отбросили свои пелерины, а затем взобрались по канатам к трапециям. Над ареной была натянута страховочная сетка, но она не внушала доверия, и ее сердце билось как испуганная птица. Акробаты поднимались все выше и выше, под самый купол, а потом один за другим принялись раскачиваться на трапециях. Ей стало еще страшнее, когда трое из них, включая Пьера, остались висеть, согнув ноги в коленях. Они продолжали раскачиваться и ловили партнеров, выполняющих головоломные прыжки, за руки. Потом пришел черед Пьера раскачаться, прыгнуть и быть пойманным в самую последнюю секунду.
Эллен с трудом заставляла себя смотреть. Сердце ее бешено билось от страха, а на глазах выступили слезы, настолько прекрасным было это зрелище, походившее на балет в воздухе. Стоило Пьеру остаться на трапеции одному, как он посылал ей воздушный поцелуй, а по ее спине пробегал приятный холодок.
Почти с облегчением она дождалась финальной части номера: четверо мужчин образовали живую цепочку, держа друг друга за ноги. Раскачиваясь, они спускались все ниже и ниже, пока первый из акробатов не упал на сетку, оттолкнулся, сделал сальто в воздухе и приземлился на ноги уже на арене; за ним тут же последовали остальные. Но Пьер и
Наконец, все «братья» оказались внизу и, подхватив свои пелерины, легкими шагами двинулись вдоль бортика, посылая зрителям воздушные поцелуи. Пьер опять остановился перед Эллен и низко поклонился, а потом бросил ей свою накидку.
— Это ваш парень? — прошептала женщина, сидевшая рядом с ней.
— Просто приятель, — шепотом ответила Эллен, сжимая в руках накидку, словно это был спасательный круг.
— Вам повезло, — сказала женщина. — Он выглядит как бог.
Когда начался парад-алле и лошади со слонами двинулись по арене, а все артисты и клоуны либо восседали верхом на них, либо торжественно вышагивали рядом, Эллен пришло в голову: ведь Пьер, бросая ей свою накидку, знал, что девушке придется задержаться и вернуть ее владельцу. Но к этому моменту она уже унеслась в мир фантазий. Пусть Салли Тревойз встречается со своим прыщавым мальчишкой из обувного магазина, зато она отправляется на свидание со светловолосым богом, разъезжающим верхом на слоне.
Когда зрители устремились к выходу из шапито, Пьер прошел к ней по опустевшей арене, накинув на себя нечто вроде халата.
— Пойдемте со мной, — сказал он, протягивая руку, чтобы помочь ей перебраться через бортик. — Вам понравилось представление?
— Все замечательно и просто потрясающе, — ответила она. — Но вы были особенно великолепны. Неужели вам не страшно там, наверху?
Он взглянул куда-то под купол и пожал плечами.
— Теперь это стало моей второй натурой, я никогда об этом не думаю. Что бы вы хотели посмотреть для начала?
— Животных, — с нетерпением вырвалось у нее. — Особенно ту обезьянку, которая выступала с клоунами.
Он провел ее через служебный вход, и Эллен оказалась среди кажущегося хаотическим скопления автоприцепов, грузовиков, палаток и клеток. Повсюду сидели, курили и пили чай артисты; в свете заходящего солнца их грим выглядел кричаще безвкусным.
По одну сторону стояли слоны, прикованные к массивным столбикам цепями, обмотанными вокруг их ног, в небольшой огороженный паддок вели лошадей, а в мелком бассейне с водой плескались котики. Но больше всего ее взволновали львы и тигры, которых уже заперли в тесные клетки, где они с трудом могли пошевелиться.
— Разве это не жестоко? — с тревогой в голосе спросила Эллен. Звери яростно рычали и били хвостами. Вблизи они выглядели далеко не так великолепно, как на арене; шерсть их была тусклой и свалявшейся.
— Они привыкли, — равнодушно ответил Пьер.
Запах помета хищников был настолько невыносимым, что Эллен пришлось зажать нос. Пьер рассмеялся:
— Вблизи все не так уж очаровательно, правда?
Он был прав. Остатки волшебства рассеялись, когда она увидела, что крошечный клоун, наряженный ребенком, оказался на самом деле довольно уродливым карликом, а девушки, которые выглядели такими молодыми и красивыми, когда гарцевали на лошадях в красных шелковых шортах и жилетах, оказались, на поверку, обрюзгшими дамочками лет тридцати; они слонялись по цирковому табору, небрежно сжимая в зубах сигареты.
Но странное дело, отсутствие волшебства и очарования возбуждали Эллен еще больше, ведь Пьер держал ее за руку и время от времени прикасался к ее щеке или волосам, шепча, какая она красивая. Он показал ей трейлер, в котором жил вместе с одним из своих «братьев», Джеком, или Жаком, как он именовался в программке. Трейлер был крохотным, но очень уютным и чистым, и Пьер сказал, что циркачам приходится быть очень организованными, поскольку их жизнь заполнена тяжелой работой и подчиняется суровой дисциплине.