Чужое наследие
Шрифт:
Но так или иначе, Грация – не худшее место в Галактике. Пусть и гористая, зато богатая зеленью планета, купающаяся в жизнеутверждающем море солнечного и звездного света. И никаких тебе Катастроф и Метаморфоз, как в индустриальных секторах ОВК, никаких проблем и кризисов. Тихая, спокойная твердь на самой окраине. Официально – в Поясе Освоения. Неофициально – у черта на куличках.
Ну и ладно, ну и не важно, где… Особенно, когда тебе двадцать, ты красива и полна счастливых ожиданий, а размышляешь об этом, сидя в окружении цветущих кустов на теплом солнышке
– Шура, идемте купаться, – Стас поправил очки.
Девушка прищурилась и взглянула на кавалера. В очках он выглядел забавным. Такие штучки не носил никто уже лет двести, но технику экспедиции они почему-то нравились. Наверное, ему казалось, что в очках он выглядит солиднее. Смешной. Лучше бы подстригся да спортом занялся. Например, этим… где тяжести поднимают, а после мажутся кремом и принимают всякие обалденные позы на сцене. Шура однажды побывала на таком соревновании. Сидела в третьем ряду и видела на телах атлетов каждую жилку. Вот это мужчины! А Стас…
– Мне еще посуду мыть, – Шура вспенила ногами воду и склонила голову чуть набок. – Вы идите…
– А, давайте, я помогу вам с посудой, – предложил парень.
Нет, как ни смотри, но Шуре, поварихе, а по совместительству – предмету обожания всей экспедиции, Стас не нравился. То есть как товарищ он ей конечно нравился, но как кандидата в кавалеры она его не воспринимала. В этом смысле ее вообще никто не интересовал. Ну разве что Павел Германович. Только в отличие от прочих мужчин научный руководитель экспедиции оказался неприступен, как скала. Даже как весь горный массив Аглая, у одной из пещер которого расположился лагерь. Его совершенно не волновали ни стройные ножки, ни талия, ни бюст поварихи, ни ее одухотворенное и потому вдвойне привлекательное личико с аккуратным чуть вздернутым носиком…
Шура взглянула на свое отражение в реке и вздохнула. Всего этого задумчивому ученому почему-то мало. Девушка никак не могла придумать, чем бы поразить Павла Германовича до такой степени, чтобы он хоть на минуту забыл о своих исследованиях. После долгих раздумий в голове осталась лишь одна мысль. Единственный выход – откровенный флирт. Сегодня же вечером.
Шура еще немного поболтала ногами в прозрачной воде и вновь подняла взгляд на все еще ожидающего ответа Стаса.
– Ой, я что-то замечталась… Что вы говорили?
– Давайте помогу, – парень улыбнулся.
Шурочку все именно так и называли – мечтательницей. Видимо, эта черта характера и являлась причиной того, что она иногда не успевала вовремя приготовить обед и все пересаливала, но возмущался по этому поводу лишь лохматый пес по кличке Барт.
– Я справлюсь, – Шура встала и потянулась.
Ее непосредственное поведение вызвало у Стаса новую улыбку.
– Ну ладно, – он покачал головой. – Может быть, вечером?
– Может быть, – девушка приставила ко лбу руку козырьком. – Кто это там не наелся?
– Смирнов, – взглянув в ту же сторону, определил Стас. – Ненасытное чудовище!
– Нет, он
Экспедиция расположилась на небольшой площадке между двумя высоченными скалами. Они стояли, словно массивные колонны, по сторонам от входа в пещеру, где и пропадали весь рабочий день исследователи. В их отсутствие компанию Шуре составляли только Стас – специалист по электронике, постоянно дежуривший у аппаратуры спутниковой связи, и Барт – специалист по охране лагеря от мелких хищников и грызунов.
– Юра, давай я тебе еще первого налью, – предложила Шура, приблизившись к столовой: паре лавок и общему столу под длинным навесом.
Увлеченный едой Смирнов вздрогнул, словно его застали на месте преступления, и, быстро прожевывая, помотал головой.
– Я уже пошел… – сквозь набитый рот промычал он.
– Да ничего ты не пропустишь, – Шура добродушно улыбнулась. – Ну задержишься на пять минут. Павел Германович даже не заметит.
– Ровно в три запускаем главную установку, – сообщил Смирнов, зачарованно наблюдая, как девушка выливает остатки борща в его тарелку прямо через край кастрюли. – А Барту?
– А у него сегодня особое меню, – Шура потрепала высунувшего язык пса по загривку. – Стас разделал барашка, и все, чему я не нашла применения, досталось господину начальнику охраны.
– Это счастье, – серьезно заявил Юра, уплетая густые остатки борща с таким аппетитом, словно до этого и не обедал.
Шура сочувственно провела ладонью по его массивному, мягкому плечу.
– Второго не осталось. Зато компота сколько угодно. Налить?
– Угу, – Смирнов кивнул, не отрываясь от борща.
– Юрий… – ожил лежащий на столе приемопередатчик. – Заканчивай обед…
Голос руководителя экспедиции звучал очень строго.
– Павел Германович, он уже идет, – заверила Шура. – Только компот допьет…
– Весь?
Шутит руководитель или говорит серьезно, Шура, как всегда, не поняла. Он вообще очень сдержанный и даже мрачноватый для уроженца Грации, этот Павел Германович. Иногда он, конечно, улыбается и шутит, но это случается редко и зачастую оказывается за пределами Шуриного понимания. Другие участники экспедиции могли смеяться над шутками Павла Германовича до слез, и не из вежливости, а от чистого сердца, но Шура примерно в половине случаев лишь смущенно улыбалась. Особенно когда шутки касались специальных вещей или произносились вот как сейчас – серьезным и ровным тоном.
– Иду! – крикнул Смирнов.
– И… прихвати… – половину фразы руководителя поглотили странные помехи.
– Что прихватить? – Юра вытер губы посудным полотенцем и поднялся из-за стола.
– Смирнов… куда пропал? – сквозь эфирный треск пробился голос Павла Германовича. – Слышишь меня?
– Слышу! Что прихватить? – Смирнов удивленно взглянул на Шуру и пожал плечами. – Откуда такие помехи? Тут вокруг на десять километров никаких приборов, кроме наших…
– Юрий… слышишь меня?!