Чужое проклятие
Шрифт:
Анна что было силы вонзила каблуки в бока лошади и резко дернула поводья на себя. Конь пронзительно заржал и встал на дыбы, молотя копытами по воздуху и головам не успевших увернуться рыцарей. Архонт сдавленно пискнул и вцепился ей в плечи.
— Пошел! — рявкнула чародейка, подстегивая животное.
Лошади рванулись в образовавшуюся между людьми брешь, сметая не особо расторопных ливонцев. Вслед беглецам с опозданием защелкали тетивы разряжаемых арбалетов. Конь Хьюго истошно взвизгнул и упал. Де Крайто вылетел из седла и покатился по земле. В следующее мгновение та же участь постигла княжну и архонта. Кто-то из арбалетчиков покалечил животным ноги.
На упавших мгновенно и едва ли не в упор наставили около
— Та-а-ак, — довольно протянул капитан отряда, тыкая пальцем в Хьюго и княжну. — Дело сделано. Этих двоих — в магистрат, а этого, — он пнул сапогом впавшего в обморочное забвение архонта, — в крепость.
Хьюго с мрачным видом сидел на топчане в узкой полутемной камере, куда его впихнули сразу же после того, как отконвоировали в магистрат. Анну куда-то увели, и священник уже начинал за нее беспокоиться. Находясь в шанторевых браслетах, княжна была не в состоянии использовать магию, становясь куда более уязвимой.
Священник уже принялся всерьез продумывать свои возможные действия в случае ухудшения ситуации, как вдруг тяжелая, окованная железом дверь распахнулась и в камеру швырнули Анну ди Таэ. Упав на колени, девушка так и осталась стоять в этой унизительной позе, пребывая в полной прострации. Лицо чародейки покрывала мертвенная бледность, остекленевшие глаза смотрели куда-то в пустоту. Хьюго едва удержался, чтобы не вскрикнуть: некогда роскошные локоны княжны торчали неровно обрезанными, укороченными до плеч прядями. На концах волосков запеклась кровь.
— Анна!
Девушка не реагировала, продолжая оставаться такой же: окаменевшей, впавшей в ступор, с тем же абсолютно безжизненным взглядом.
— Анна! О господи! — Де Крайто перепугался уже не на шутку. — Анна, что они с вами сделали? Да ответьте же!
Священник опустился возле нее на пол и резко встряхнул за плечи. Княжна подняла затуманенные болью глаза и со стоном доверчиво привалилась к нему, медленно сползая на пол.
— Анна, дорогая моя!
Хьюго нежно прижал девушку к себе. Чародейку била крупная дрожь, она судорожно цеплялась за рубашку де Крайто. По щекам несчастной страдалицы катились крупные слезы. Священник, не зная, что сказать, безмолвно гладил ее по голове.
Княжна, пребывавшая в состоянии болевого шока, ни на что не реагировала. Вцепившись в парня, она просто плакала.
Легкое прикосновение к изувеченным волосам на секунду пробудило острую боль, которая тут же исчезла, уступив место льющемуся в ауру теплу.
«Тебя кто-то штопал еще в Мадриде, это факт, — всплыл у нее в памяти последний разговор с братом. — Правда, довольно топорно, зато качественно». Хьюго, Хьюго де Крайто… Нет, невозможно… или…
— Хватит, — хрипло выдавила девушка, испугавшись неизвестно чего, — возможно, самой себя и своих чувств к нему. Голос казался чужим. — Вы и так уже отдали мне слишком много своей жизненной энергии.
— Очнулись. Ну слава богу. — Хьюго по-прежнему продолжал ее удерживать. — Может, лучше перенести вас на топчан?
Анна молча кивнула. Священник легко, словно пушинку, поднял ее на руки, на мгновение прижал к своей груди, а затем уложил на ободранный лежак.
— Что они с вами сделали? — стараясь проявлять деликатность, осторожно спросил он.
— Волосы, — тихонько пояснила чародейка. — Маги никогда не стригут волос за исключением случаев крайней необходимости. У нас это такая же часть тела, как рука или нога, своеобразные нервные сенсоры… — Девушка облизнула пересохшие губы. — Любое прикосновение, влекущее повреждения
— О господи, — сдавленно прошептал обуянный ужасом священник. — Сволочи, садисты проклятые!
— Ничего, переживу, — цинично усмехнулась княжна. — Дома Эрик меня быстро в порядок приведет… Если выберемся. — Она села, цепляясь за стену. Де Крайто поддержал ее. — Хьюго, нам конец… — хрипло произнесла княжна.
— Не говорите глупостей!
— …нам конец, — Анна перевела дыхание, — если мы не добьемся поединка чести.
— Что?
— Поединок чести, Божий суд! Хьюго, закон утвержден святым синодом… Я не могу этого требовать, но вы… Вы — священник! — Чародейка судорожно вцепилась в него, взирая с мольбой и надеждой. — Требуйте поединка чести! — Глаза девушки лихорадочно блестели. — Это наш единственный шанс выбраться отсюда! Хьюго, требуйте поединка чести, Божьего суда, требуйте… — Княжна потеряла сознание.
Де Крайто едва успел ее подхватить.
— Хорошо, — пообещал он, укладывая Анну обратно на топчан. — Хорошо, я добьюсь поединка. Да я им горло за тебя перегрызу, ангел мой!
Боль пополам с тошнотой накатывала огненными волнами, заставляя тело корчиться от спазмов. Плечевые суставы, вывернутые немыслимым способом, немилосердно ныли. Казалось, руки вот-вот оторвутся. Рид с трудом разлепил глаза. Очки давно слетели с него, и поэтому архонт различал только какие-то размытые пятна. Священник чувствовал, что находится в полуподвешенном состоянии. Попытался выровняться. Ноги не слушались, колени подломились, и он вновь повис на цепях. В воздухе витал запах смерти. Архонт пробовал взывать к Господу, но язык не повиновался. В душу закрались сомнения относительно будущего, которое сейчас выглядело совершенно безрадостным и безнадежным. Но ему очень хотелось жить. Вопреки всему и назло всем. В мозгу билась странная молитва:
Я приходил молиться в старый храм, В нем служб давно уже не совершали, А в небе тучи черноту сгущали, Желая помешать благим делам. Во тьме спокойный голос говорил О том, что смерть — единственное чудо, Текла река как будто ниоткуда, И тихо осыпался снег с перил. Храм не роптал, испуганно молча, И растворялись в сумраке иконы, Но кто-то заглянул в проем оконный И просто встал у моего плеча. Не выдержав, несчастная душа Расплакалась нелепо и убого, «Так что же не жилось тебе у Бога?» — Смеялся кто-то, в ухо мне дыша. Мне от него бежать хотелось в ночь, Раскаянья и страха не тая, Но гасла на ветру свеча моя И жизнь безмолвно уходила прочь…Он зажмурился, перестраивая зрение, вновь открыл глаза — ничего, все те же размытые пятна. Зрение отказывалось трансформироваться. Господи, чем же это его таким накачали? Чтобы одурманить архонта, нужно сильно постараться. Большинство наркотиков на него просто не действовало. Обычный алкоголь и дурманное курево не в счет: их усвоение обусловливалось личной восприимчивостью Рида, и, пожалуй, это были едва ли ни единственные вещества, способные его свалить. Но теперь к ним, похоже, добавилось еще одно, неизвестное архонту.