Чужое сердце или проклятуха поневоле
Шрифт:
Римский Павел Петрович был человеком понимающим, временами даже добрым, но в остальное время — строгим. Оно и понятно, если ты директор такого заведения, как наш НИИ. «Наш» потому что уже пару месяцев, как я в нём служу. Предпочла бы служить в театре, но с новым моим — чужим сердцем выбора особо не было. Позже расскажу почему.
Павла Петровича работники института нежно зовут Папой, не знаю почему: из-за инициалов, должности или фамилии. Вы же не забыли, что он Римский? Даже его служебный авто никто иначе, как «папамобиль» не называет.
Римский меня ждал. И Витя тоже. Куда ж без него. К моему облегчению с бровями у утреннего
Когда я ввалилась в кабинет, номинально изобразив стук и не дожидаясь ответа, Витя привычно поморщился. Мол, учу тебя Мартынова субординации и правилам, а всё без толку. Я же знаю, что именно этот гад за глаза зовёт меня мартышкой, и из-за него это дурацкое прозвище прилипло уже намертво. Ни о какой субординации с его стороны в моём отношении за пределами кабинета Римского речи вообще не идёт.
«Папа» смотрел на меня спокойно, мягко, даже как-то по-отечески. Выждал с минутку, пока мы поиграем с Витей в гляделки, назидательно покачал головой и вернулся к делу, по поводу которого был назначен этот утренний сбор.
— Добрый день, Софья Олеговна, проходите, присаживайтесь,- мне кивнули на стул и дали минутку на выполнение приказа. — Сразу давайте без прелюдий, — продолжил хозяин кабинета. — Вам предстоит командировка. Виктор Терентьевич введёт вас в курс дела. Поедете с ним вместе, — обрушил на меня начальник одиннадцатую египетскую казнь.
— Но… — начала было я, не сразу сообразив, что именно «но», не говорить же начальнику, что мой наставник — чудак на мычащую согласную, и поэтому я с ним никуда не поеду.
— Если речь о больничном, то с Владой Львовной я проконсультировался. Серьёзных противопоказаний нет. Здоровью сердца ничего не угрожает. К тому же дорога вас ожидает долгая, комфортабельная, успеете даже отдохнуть и выспаться.
Мои глаза как-то мгновенно пересохли, очевидно, из-за того, что сильно расширились от удивления и даже попытались полезть на лоб. Быстро взял себя в руки, я хотела было спросить, какого хрена происходит, но вовремя удержалась и задала правильный в текущей ситуации вопрос.
— Когда ехать?
— Сегодня вечером у вас поезд, а сейчас идите к Владе Львовне. Виктор Терентьевич чуть позже проведёт положенный инструктаж, — подытожил Римский.
Выходила я из кабинета, мягко говоря, не в духе. Витя остался у начальства, видимо, получать ценные указания. День не задался с самого утра, а дальше, похоже, будет только хуже. Я не успела хорошенько это обдумать, потому что неожиданно на плечо легла чья-то рука. Внутренне я вздрогнула, но виду не подала.
— Не боись, мартышка, свои, — попытался успокоить знакомый голос.
— Гена, иди лесом, — огрызнулась я в задумчивости, и сразу прикусила язык.
К моему удивлению, ничего не произошло. Гена не исчез в направлении леса, хотя, по идее, должен был.
— Что, съела? — расхохотался коллега, показывая неестественно белые зубы.
— Расскажешь в чём подвох? — сразу забыв о своих неприятностях, спросила я.
— Ага, щаз. Работает и хорошо, у каждого фокусника свои секреты, а то расскажи ей, покажи ей, — продолжал веселиться Гена, пожамкивая меня за плечо.
— Не очень-то и хотелось, — обиделась я, сбросив его руку и ускорив
Хотелось на самом деле очень, но маловероятно, что Гена открыл какой-то секрет управления чужими проклятиями, скорее всего, действительно просто показал фокус, например, нацепив ведьминский оберег кого-то из оперативников. Сам через час расскажет, не утерпит.
Вопреки ожиданиям, догонять меня коллега не стал, и провоцировать на новые проклятия тоже, что только укрепило мысли о фокусе. Только дурак будет злить ведьму, не имея хорошей защиты. В прошлый раз, когда я послала кого-то лесом, его три дня с собаками искали. Нашли, но не в ближайшем лесу, а в соседней области. Гена был шутником, авантюристом, игроком, но точно не дураком.
Я ещё совсем немного подумала о том, какой прекрасной могла бы стать моя жизнь, если бы нашлось «лекарство» от полученного в нагрузку к сердцу сверхНеестсестенного дара. Могла бы и дольше поразмышлять, но ноги довольно быстро принесли меня в пункт назначения.
Медблок был вотчиной той самой Влады Львовны, к которой велел сходить Римский. Для командировки нужен закрытый больничный лист. Пару подписей и штамп — такая малость, а позволяет человеку от трёх до пяти дней отлынивать от нежелательной работы на законных основаниях. У меня больничный лист был почти фиктивный, как и должность, в общем-то. В штат института проклятуху зачислили, чтобы наблюдать за «талантом», пока окончательно не станет понятно можно ли им управлять. Пока что мне это удавалось с трудом, из-за чего вокруг постоянно случались какие-то неприятности, мелкие и чуть покрупнее. Жертвами моих способностей в основном оказывались окружающие, но и мне доставалось. Ушибы, ссадины, растяжения, головокружения, температура, ломота в суставах, шум в ушах и аритмия — неполный список неприятных мелочей, сопутствующих чужим проклятиям.
Самочувствие последнее время всё чаще было сносным, но не отпускало чувство, что больничный лист — это индульгенция, которую вырывают из рук. Отказываться от бумажки, которая как-то объясняла мои косяки и странности очень не хотелось, но придётся, как минимум на время командировки.
Для Влады в торговом автомате холла были куплены её любимые кексики с клюквой. Не знаю, как она их ест в таких количествах и не толстеет. Хотя почему не знаю… знаю. Она ж ведьма! Настоящая, не как я. Технически, правда, она ведунья-знахарка, но разницу понимает разве что начальство. Надеюсь, тоже со временем разберусь.
Выглядит Влада на несколько лет старше меня. Точной даты рождения не знаю, но заведующей медблоком на вид никто не даст больше тридцати. Густые светлые волосы, стянутые на затылке в толстенный хвост, открытое лицо, большие голубые глаза, гладкая кожа без веснушек, родинок и морщин — её можно было бы даже принять за студентку, если бы не гранитная уверенность властной женщины и взгляд, выдававший избыточный жизненный опыт.
Именно её лицо было первым, что я увидела, оказавшись в нашем НИИ впервые. Если бы тогда меня нашёл, например, Витя, я бы, скорее всего, померла от разрыва сердца. Хотя кого я обманываю, это сердце ещё меня переживёт. В общем, Влада мне нравится. Это благодаря ей синяки, ушибы и ссадины, как по волшебству проходят за пару часов, а вывихнутые суставы и растянутые связки перестают болеть почти сразу после наложения повязки. Полагаю, нормальный вид бровей наставника утром — это тоже её заслуга.