Чужое тело, или Паззл президента

Юрьев Зиновий Юрьевич

— Яша, — спросил Евгений Викторович, — я понимаю, что пить за флэш-компьютер еще рано, но скажи мне, как идут дела?

— Вообще-то совсем неплохо. В принципе, компьютер уже существует и работает именно так, как мы и предполагали, но по частям, так сказать…

— То есть?

— Пока мы еще не собрали все его компоненты в один корпус. Как говорят в таких случаях, архитектура компьютера еще не готова. Над этим и бьемся.

— Но финиш-то видно?

— Вполне. Без юношеского щенячьего оптимизма, нам нужно еще месяца три-четыре, и можно будет устраивать презентацию с подачей гостям шампанского.

— Прекрасно, Вундеркинд ты наш ненаглядный. Знаешь, почему я тебе верю? Глаза у тебя смешливые и непочтительные, но честные. Теперь ближе к тому, ради чего я пригласил тебя. Тебе ведь не надо объяснять, что сулит компании этот продукт.

Но это понимают и другие, которые хотели бы, чтобы он обогатил не нас, а их. Вполне понятное человеческое желание, но нас оно никак не устраивает. Главный охотник за нашим флэш-компьютером — это наш достопочтенный господин Фэн Юйсян. Человек умный, расчетливый и решительный. Не остановится ни перед чем для достижения своих целей. Он уже пробовал ускорить уход Петра Григорьевича…

— Из компании?

— Из жизни. Когда он был в больнице, его пытались отравить, и лишь по счастливой случайности план этот сорвался. Как-нибудь я расскажу тебе об этом поподробнее. Потом, когда он летал за границу, за ним пытались следить… Теперь наши противники наверняка понимают, что Петру Григорьевичу осталось не так много времени. И поскольку господин Фэн наверняка предпочел бы получить контроль над компанией и нашим новым продуктом без старомодной стрельбы и средневековых ядов, а вполне мирным и юридически чистым способом, мне кажется, что он через своих людей попытается уговорить меня продать ему компанию. Меня или супругу Петра Григорьевича, как только она станет его вдовой. Он, скорее всего, уверен, что свои акции Петр Григорьевич завещает именно ей, а не какому-то типу, только что перебравшемуся из Томска в Москву, то есть мне. Но поскольку, как я уже сказал, человек он, безусловно, умный, он вполне может допустить мысль, что и я, и вдова Петра Григорьевича можем отказаться от предложенной сделки. Тогда остается сам флэш-компьютер. То есть ты и твоя команда. Ты уверен в своих ребятах? Потому что перед, скажем, десятком-другим миллионов рублей, а то и побольше, вообще устоять трудно, а в молодости так и видишь, как они превращаются в прекрасные машины, просторные квартиры и восхищенные глаза какой-нибудь девушки или жены.

— В общем, скорее уверен, чем не уверен…

— Тогда я хотел бы тебе предложить один небольшой план. Ты наверняка слышал, что такое полиграф?

— Детектор лжи?

— Он самый. Надо устроить проверку твоих сотрудников на таком полиграфе.

— А вы уверены, Евгений Викторович, что эта штуковина действительно работает?

— Говорят, процентов на восемьдесят она не врет. Но дело не в этих процентах. Можно сделать так, чтобы кто-нибудь из твоей команды отказался проходить проверку…

— Ага, кажется, понимаю, что вы имеете в виду…

— Допустим, Свистунов вдруг решает, что проверка оскорбляет его в лучших чувствах гражданина и демократа, ну и так далее. И об этом становится известно — об этом мы уж постараемся. Например, я могу вызвать его к себе, предварительно что-то рассказав секретарше Анне Николаевне…

— А что, она…

— По-моему, да. Хорошая знакомая Юрия Степановича, назовем это так, со всеми вытекающими отсюда вероятностями.

— Понимаю. Значит, мы постараемся поймать господина Фэна, так сказать, на живца. Так?

— Совершенно верно. Но это же значит, что ты, мы должны быть уверены в своем живце. Я назвал Свистунова, но это может быть и Исидор Исидорович, и кто угодно из твоей команды. Еще раз повторяю, я самого высокого мнения об уме и проницательности господина Фэна, поэтому игра предстоит совсем не простая. И я вовсе не исключаю и такой возможности: он может предположить, что с ним ведут игру и уж тогда не мы, а он будет вести эту игру. Подумай об этом, Яша. Вся надежда на тебя…

— Служу компании, ваше превосходительство.

— Вольно, господин поручик. Знаешь, Яша, я всё хотел тебя спросить, ты правда ездил в США в эту Силиконовую долину? Мне Петр Григорьевич только говорил, что тебя приглашали, когда ты еще был студентом. Я спрашиваю еще и потому, что нельзя исключить, что наш друг господин Фэн пригласит наше, так сказать, слабое звено в США или Канаду…

— Почему Канаду?

— Он же гражданин Канады, и компания его находится в Ванкувере.

— Знаете, Женя, ничего, что я обращаюсь столь фамильярно к такому высокопоставленному лицу? Смеюсь, конечно. Это только когда мы вдвоем. На людях я готов умереть за компанию и вас с криком «За президента!». А насчет Силиконовой долины,

я, конечно, слышал о ней еще мальчишкой в школе. И представлял ее в виде целой страны с замками, в которых сидят правители: Билл Гейтс, Стив Джоббс и другие рыцари круглого стола. Ну, не в рыцарских доспехах, конечно, и без копий в руках. А оказалось, что нет никакой такой страны или даже долины не существует. Это ведь чисто условное название ряда городков в районе Сан-Франциско в Калифорнии, Пало-Альто и других, где начали селиться и работать выпускники и преподаватели Стэнфордского университета, которые избрали своей специальностью электронику. Мне поездку туда устроил паренек, который учился у нас в Физтехе и который, наверное, что-то слышал обо мне и решил выслужиться перед своим начальством — он работал тогда в компании АМД — и уговорил их пригласить сопляка из Москвы, предложить ему стипендию до конца учебы в две тысячи долларов в месяц при условии, что после получения диплома он должен перебраться к ним. Что такое для них каких-нибудь двадцать пять тысяч в год, если средняя зарплата в этой долине сто сорок пять тысяч в год, то есть двенадцать тысяч долларов в месяц. Это, кстати, для нас такие невероятные деньги, а для американцев просто довольно приличная зарплата, поскольку и налоги там совсем другие, и за дом выплачивай, за машину, медицинскую страховку и так далее. И без услуг юриста ничего сделать нельзя, впечатление такое, что даже повернуться нельзя без составления договора. А когда россиянин видит присланный юристами почасовой счет — они считают по количеству часов, затраченных ими, иди, проверь, — он тут же в обморок падает.

А для московского студента, пускающего слюни при виде Макдональдса, поскольку при его доходах и какой-нибудь бигмак — это лукуллов пир, для него две тысячи долларов в месяц, шестьдесят тысяч рублей — это вообще заоблачные снежные вершины благосостояния. Финансовый Эверест.

Я когда летел в США, то понимал, конечно, что в Сан-Франциско торжественный караул для встречи самого господина Свирского не построят, оркестра не будет, фотографировать и вручать цветы в аэропорту не станут, но когда я увидел, что никто меня особенно и не ждал, потому что никто меня там не знает, я и подумал: а для чего, собственно, попу гармонь? Особенно для некрещеного и не умеющего играть на гармони. Я, конечно, о себе. Оказаться среди тысяч таких же амбициозных индусов, а их там, между прочим, может, больше всех, среди китайцев, русских и бог знает кого еще, не говоря уж о самих американцах, и начать карабкаться вверх, как муравей по сухой веточке, под косыми взглядами конкурентов… Зачем, когда мне и дома хорошо, где для кого-то я даже Вундеркинд и, самое главное, где живут мои родители, которых бросать мне никак не хотелось, а они, в свою очередь, в Америку не рвались и по возрасту — все-таки уже не дети — и с английским у них не очень… Вот я и решил: останусь-ка я лучше дома. А тут как раз и судьба подоспела в лице бедного Петра Григорьевича… Жаль его, изумительный мужик, лучшего хозяина и во сне себе не вымечтаешь… Хотя сама эта Силиконовая, она же Кремниевая долина произвела на меня сильное впечатление.

— Чем же?

— Не знаю уж почему, не из-за почвы же в штате Калифорния, но буквально бьют там из-под земли фонтаны творческой мысли и энергии. Не случайно ведь процентов девяносто, если не больше, всех открытий, изобретений и разработок в области информационных технологий делается именно в Америке. Это ведь один наш сатирик любит потешаться над тупыми «америкосами», как он их называет. Но почему-то полмира стоит в очередях за рабочими визами, чтобы оказаться среди тупых американцев и никто почему-то пока не рвется к нам. Так что туп-то на самом деле наш славный сатирик. Хотя, пожалуй, и не так уж и туп: при всем своем пылком патриотизме живет он почему-то в соседнем прибалтийском государстве, которое еще двадцать лет назад было частью СССР. Ну, да бог с ним…

— Да не порть ты себе аппетита этим дурачком. Как тебе этот ресторанчик?

— Ми пьяче. По-моему, это ведь по-итальянски значит «мне нравится». Спасибо.

— Не за что. Подумай о всей этой затее с полиграфом. Может, что-нибудь еще более интересное придумаешь. Можешь оставаться, выпей кофе. Если захочешь. Рекомендую капуччино, они его здесь отменно варят, а я помчался. Еще полно дел сегодня. И как, интересно, другие президенты управляются, например, президент Медведев. Тем более, хозяйство у него чуть побольше нашего «РуссИТ». Ну, Вундеркинд, пока. На тебя вся надежда.