Чужое знание
Шрифт:
"Ух ты! Меня назвали по имени!
– осознал Швед.
– Что-то нерядовое грядет? Когда я нужен, Высшие мигом вспоминают и имена, и прозвища, и телефоны, и адреса. А если не нужен - максимум: "Эй, Темный!"
– Тебе сейчас очень хочется спросить - а что говорить им всем?
– продолжал Завулон.
Тут он попал в самую точку, потому что Швед, как обычно случалось, знал очень мало и, увы, очень плохо представлял что конкретно от него требуется.
– Все просто: отвечай на вопросы и при этом говори правду. Тогда точно не запутаешься. И не бойся правды: все равно ты знаешь меньше Гесера и Инквизиторов. Поэтому ничего важного и не выболтаешь. Прикажут отвести в квартиру на Годлевского -
– Понял!
– Швед невольно встал со стула. Встал достаточно быстро, но все же не вскочил, будто салага перед генералом.
Задание действительно было несложным. И действительно привычным. Завулон уже поручал ему это вот "смотри и запоминай", не посвящая в тонкости событий. Иногда это полезно, запустить в самую гущу, в самый водоворот кого-нибудь попроще тузов. Не шестерку, уже точно не шестерку. Скажем, десяточку. Или даже валета.
– Сбрось ему связь!
– велел Завулон Юрию.
Тот со вздохом достал смартфон и произнес:
– Принимай!
На экране Швед рассмотрел QR-код, видимо с полным мобильным контактом.
– Так это... Некуда мне принимать, - пробормотал Швед, вынимая свой допотопный мобильник.
– У меня - вот...
– Кнопочник?
– изумился Юрий.
– Какая прелесть!
Завулон тоже высказался:
– Ну и молодежь пошла! Ретрограды и обскуранты хуже меня!
Швед растерянно стоял, сжимая в потной ладони верный "Филипс". Ну не любил он смартфоны! Но не оправдываться же?
– Пиши ручками, че!
– фыркнул Юрий.
– И наберешь потом, я твой номер зафиксирую...
Когда с обменом контактами было покончено, Швед осмелился задать единственный вопрос, по его мнению важный.
– Скажите, шеф... А если вдруг на меня снова выйдет Кондор, он должен понять, что я знаю - он князь Юсупов?
У Завулона вдруг сделалось непроницаемое лицо.
– Неважно что Кондор поймет, а чего не поймет, - сказал он до оторопи серьезно.
– Главное - будь осторожен. Очень осторожен. Как никогда. А главное - не встречайся с ним там, где живешь ты сам или живут твои друзья.
*** *** ***
Обычно Иные выглядят моложе своих лет - даже те, кого инициировали поздно. А те, кого еще в детстве, как Шведа - намного моложе. Сейчас ему было пятьдесят пять. Выглядел Швед на тридцать; максимум - на тридцать пять. Это подтверждала и Ниночка, но, уточняла она, это если не глядеть в глаза. Глаза, дескать, выдают.
Швед когда впервые это от секретарши услышал - минут пять проторчал перед зеркалом, сам себе в глаза таращился. Вроде бы, ничего особенного, глаза как глаза. Такие же, как и раньше.
"Такие, да не такие!
– возражала Ниночка.
– У вас, шеф, даже по сравнению с Киевом глаза старше стали. Лет на десять".
Ну, да, столько с тех пор и прошло. Но Швед все равно ничего особенного в зеркале не замечал, хоть убей. Ни десять лет назад, ни сейчас. Однако он хорошо помнил недоверчивые взгляды соседей по родительской квартире, где он вырос и куда периодически приезжал - кроме самых последних лет. Понять природу этих взглядов было просто: соседи старели; те, что постарше - и вовсе умирали; сверстники Шведа давно поседели, располнели, обзавелись морщинами,
Кроме того, разговаривая с этими самыми поседевшими и постаревшими однокашниками, Швед не мог не отметить внутренних перемен, порою довольно глубоких. Да, сверстники перестали быть молодыми, зато набрались житейского опыта и мудрости. Не все, конечно, но у кого с мудростью было туго - те большею частью уже поумирали от всяких вредных излишеств, характерных для смутного времени перемен. Остались как раз те, кто поумнее, кто выжил в лихие девяностые и полупустые нулевые. Поначалу рядом с ними Швед почему-то чувствовал себя именно тем, кем выглядел - ровесником их детей. Словно говорил не с ними, с кем когда-то вместе бегал во дворе и на спортплощадке, а с теми, кто априори взрослее - почти как с учителями в родимой школе. Однако проходило несколько минут, и это чувство пропадало, начисто, потому что внутренне Швед повзрослел тоже, просто люди неверно реагировали на его моложавую внешность. И этих людей внезапная странность, конечно же, подспудно настораживала и подсознательно беспокоила.
Из-за подобных житейских неизбежностей многие Иные периодически меняют место жительства и начинают новую жизнь, часто специально уезжая в другой город или другую страну, благо у Иных с этим не имелось особых проблем даже во времена СССР. Часто приходится менять заодно имя и документы, потому что год рождения в старом паспорте тоже в теории может вызвать ненужные вопросы.
Швед немного запоздал с переездом. Скорее всего потому, что и без того много колесил с места на место и зачастую сам не представлял где проведет ближайший год - в Киеве, Одессе или вообще на яхте в океане.
По людским меркам он тоже набрался опыта, в полной мере осознал каким балбесом был еще совсем недавно - хотя бы во времена киевской "Виктории", работы в команде Лайка и перипетий самого начала века. Но осознал Швед также и то, что большинство Иных, особенно сильных, по-прежнему старше него. Некоторые - намного. И их, в отличие от людей, ему никогда не догнать. Сколько лет, к примеру, заму Завулона Юрию? Понятно, что меньше, чем самому Завулону. Но Юрий по-любому старше Шведа. Может в два раза, может в три, может в пять или десять. Если Швед сильно повзрослел и поумнел за двадцать лет, то до какой степени можно повзрослеть и поумнеть за сто или двести? Какие бездны опыта и знаний разделяют его пятьдесят пять и тысячи лет самых старых магов? Можно ли этих титанов вообще адекватно понять или надежда только на то, что они снизойдут и пообщаются с ним как дедушка с внучком-пятилеткой, опустившись на уровень упомянутого внучка?
Интереснейшие вопросы. И, что характерно, ранее они не волновали Шведа ни в малейшей степени. А теперь, вот, начали волновать.
После поездки в Симферополь и разговора с главарями московского Дозора Швед задумался особенно остро, и, надо признаться, на некоторое время впал в состояние близкое к панике. Передумать, перехитрить и переиграть бывшего князя Юсупова, который родился при Николае Первом, который знает и помнит все, что произошло с тех пор? Безнадежная задача. Утопия.
К счастью, отчаивался Швед недолго. Не умел он поддерживать в мозгах бесконечную депрессию, характер не позволял. Поэтому уже на третий день вынужденного ожидания, которое Швед проводил то взаперти в ниночкиной конторе, то на причале в Стрелецкой бухте, сами собой начали складываться примерные планы.