Чужой для всех 3

Oberst Rein

Русские солдаты, предельно вооруженные, шли тяжелым, но уверенным шагом, быстро приближались к посту.

Кранке немедленно подключился к частоте шефа, сразу затребовал Хайнца.

— Что у вас стряслось, Кранке? — вырвался обеспокоенный, требовательный голос командира батальона.

— Видим небольшую колонну вооруженных солдат, господин оберштурмбанфюрер. Она движется в нашу сторону.

Это усиление аэродрома, пришла первая мысль в голову Хайнца. В противном случае был бы доклад от егерского патруля. Но Пауль молчит, тем не менее

надо перепроверить.

— Остановите колонну! Выясните цель движения. И сразу доклад. До выяснения ситуации не пропускать! — рыкнул эсэсовец и скривил рот от неожиданно появившейся боли. Ныло в правом боку, то ли от возникшей проблемы, то ли от съеденной на обеде жирной свинины с картофелем.

— Черт! Этого мне не хватало, — буркнул офицер. — Остаёшься за меня, — кивнул старшему сержанту. — Примешь доклад, я немного пройдусь.

Хайнц, выйдя из радийного бронеавтомобиля, натянул глубже фуражку с околышем черного цвета и черепом-кокардой, поднял воротник и, кривясь от боли, взглянул на небо. Среди тяжелых, медленно ползущих облаков, местами пробивалась небесная синева. Только бы «крепости» не налетели, подумал эсесовец. Но уткнувшись взглядом в батарею мощных 88-мм зениток, размещенных на опушке, улыбнулся. Обнажились пожелтевшие зубы, давно не видевшие щетки с порошком. Может все еще не так плохо, раз фюрер на фронте, проскочила мысль. Хайнц хотел было удалиться в лесок, но тут же его окликнул дежурный сержант. Пришлось возвращаться в кабину.

— Оберштурмбанфюрер Хайнц, слушаю. Разобрались?

— Докладывает унтершарфюрер Кранке, — голос унтер-офицера взволнованный, дрожащий. — Это русские…

— Какие еще русские, болван! — взвизгнул, моментально взбесившийся, офицер, позабыв о боли. — Вы что там, шнапс употребляете, согреваетесь свиньи!

— Никак нет, господин оберштурмбанфюрер. Это русские коллаборационисты.

— Какого черта они оказались в запретной зоне? Позовите дежурного офицера по аэродрому.

— Слушаюсь…

Колонну остановили в десяти метрах от поста. К ней незамедлительно подкатили две патрульные мотоколяски, дежурившие по трассе. На русский отряд, чуть сбившийся, были направлены стволы пулеметов.

— Стой! — еще раз гаркнул патрульный Кранке, махнув жезлом. Однако подполковник Шлинке, выдвинувшийся решительно из строя, не думал останавливаться. Глаза офицера злые, взгляд колкий. Челюсть сжата, выступили скулы.

— Что раскричался, паршивец? Не видишь, перед тобой старший офицер Вермахта, — вырвалось ругательство из груди смершевца.

— Кто вы? Как сюда попали? Здесь запрещен проезд. Разворачивайтесь, — без смущения выдавил эсэсовец, помня указания комбата.

— Унтершарфюрер, не дури! Получена команда срочно передислоцироваться моему подразделению в район аэродрома для усиления его охраны.

— Извините, господин подполковник, но я не получал никаких распоряжений. Разворачивайтесь. Впрочем, выясняйте отношения с дежурным офицером. Вот он и сам.

Офицер СС подходил развязно,

с застывшей нагловатой улыбкой на губах. Бегло окинув взглядом Шлинке, произнес: — Предъявите ваш пропуск находиться в зоне аэродрома.

Щлинке хмыкнул недовольно, но услышав грохот гусениц, обернулся. На гравийную дорогу из леса выкатила «Пантера». Танк шумно и зловеще приближался к посту. — Наконец-то, — облегченно вздохнул офицер, а сам ответил: — Вот наш пропуск! — краешки губ расползались самодовольно.

— Что это? Почему здесь танки? — заорал дежурный, схватившись за кобуру.

— Спокойнее, старлей. Сейчас все прояснится, — добавил Шлинке и оглянулся на колонну. Смершевцы, словно по команде, наставили стволы на блок-пост.

Танк остановился на обочине. Сдвинулся люк командирской башенки, показалась голова полковника Ольбрихта. Офицер неспешно вылез из танка и твердым шагом подошел к охране.

— Господин оберштурмфюрер, почему вы задержали моих людей? — произнес Франц твердым берлинским акцентом. — Вы срываете обеспечение подготовки полета высокопоставленных лиц Рейха. Вы даете отчет своим действиям?

— Я действую по инструкции, господин полковник. Никаких команд насчет дополнительных сил охраны аэродрома не поступало. Я обязан доложить о вас оберштурмбанфюреру Хайнцу.

— Я пройду с вами.

— Это будет лучше.

Когда произошло соединение, Франц взял трубку. Представившись командиру батальона, он бесцеремонно стал отчитывать того за срыв обеспечения безопасности подготовки к полетам.

— Извините, полковник, — голос Хайнца нервно вибрировал от волнения. Но мои люди действуют согласно инструкции разработанной управлением безопасности. Вашего подразделения не было в списке групп, обеспечивающих работу аэродрома. О вашем появлении в секретной зоне я обязан доложить лично группенфюреру СС Раттенхуберу.

— Я сам буду разговаривать с ним, — резко бросил Франц, сжав кулаки. Шрам на лице вздулся, покраснел. Ольбрихт был недоволен как стали развиваться события. Да еще Клаус нервно бубнил: — Блефуешь, командир, блефуешь.

А что делать? Пропуск для батальона он достать не сумел. Задание никто не отменял.

С начальником личной охраны Гитлера, группенфюрером СС, генерал-лейтенантом полиции Гансом Раттенхубером соединили быстро.

— …Что вы делаете на аэродроме, Ольбрихт? — раздался голос Раттенхубера: встревоженный, резкий.

— То же, что и вы, господин генерал, — ответил смело Франц.

— Ваше место находится недалеко от фюрера. Он отдает последние указания Моделю и Рундштедту. Вас разыскивал адъютант.

— Я знаю.

— Тогда, что вас занесло на аэродром, полковник?

— Мне стало достоверно известно о готовящемся нападении американских десантников на аэродром. Скорее всего информация об отлете фюрера просочилась за пределы вашего ведомства. Возможно, американцы готовят операцию, связанную с покушением на фюрера.