Чужой гость

Васильев Ярослав

— Я призываю всех, кто поверил лживым обещаниям мятежников, угрожавших таким чудовищным злодеянием, как применение под куполом тяжёлого оружия, вспомнить о присяге и сдаться. Взамен обещаю честное разбирательство.

Генерал не знал, что его слова сейчас услышали только сторонники Глеба. Зато остальной разговор через захваченную сеть жизнеобеспечения будет транслироваться и генеральским бойцам-миротворцам, и вообще всем в Городе.

— Говорит Глеб Каховский. Присяга? Кому? Координатору и клану Гостинцевых? Людям, которые скрыли, что в пустыне завроиды размножились до того, что образуются сквады? Уже погибла целая рота рейдеров. Им соврали, что слух про завроидов фальшивый и отправили обманом на верную смерть. Гостинцевым нужна провокация, и сколько ради устроенного ими шоу погибнет

людей в Старой бойне? Или все те, кто не живёт под куполом, уже и не люди? Или присяга господину Навалову? Человеку, который готовил эксперименты с зомби вирусом, отправлял своих подручных привезти в свои лаборатории образцы из Чумной плеши? И больше того, готовился отравить зомби-вирусом оазис Пустынного хана. Одним Божьим провидением те, кто должен был исполнить волю Навалова, с его поручением не справились. А может ещё стоит вспомнить, что господин Навалов недавно решил, что из девочек в сиб-группах можно устроить замечательный элитный бордель? Отныне сразу после учёбы они будут отправляться в чью-то постель. Боевые псы не служат координатору, а служат всем людям колонии. Отныне Боевые псы и кадеты академии сиб-групп считают себя свободными от присяги координатору и присягают на верность Пустынному хану. А теперь дайте нам уйти. И не пытайтесь преследовать, или клянусь, немногие преследователи уйдут с того поля боя.

— Говорит лейтенант Миронов. Боевые псы в составе корпуса миротворцев поддерживают Глеба Каховского. Генерал, ваш последний приказ применить против кадетов и детей, которых они ведут с собой, огнемёты — военное преступление. Своими действиями вы доказали, что знали о преступных действиях координатора и покрывали их. Мы рассредоточились вдоль ваших войск, а что такое Псы, вы знаете.

Глеб выдохнул, быстро оценил обстановку. Текущий бой он выиграл: пока заглохла перестрелка с миротворцами, и шли разговоры, передовой бронетранспортёр смял перегородившие улицу полицейские машины и выехал к оборонявшимся кадетам. Воспитателями кадетской школы можно было гордиться. Мальчики организованными десятками подбегали к машинам, не мешая друг другу вооружались. И тут же рассредоточивались, занимая оборону. Девочки, также десятками и организованно, тащили раненых и грузились в машины.

*****

Отступать первоначальным маршрутом мимо ракетных батарей было самоубийством. Да и караван изрядно вырос: вместо нескольких десятков сейчас в пустыню уходила тысяча человек. Жители самого близкого к куполу посёлка со страхом наблюдали, как сначала к небу поднялся столб чёрного дыма и пыли, потом донёсся грохот. Проблему блокировки внешнего шлюза Глеб решил самым простым способом, приказав взорвать ворота. Заодно аварийные системы купола наглухо отрежут сектор арсенала. С учётом низкой квалификации нынешних техников, они слишком долго будут «объяснять» излишне умным компьютерам, что вообще-то на Опале кислородная атмосфера, и так масштабно блокировать место ЧП не обязательно. Миротворцам придётся огибать весь купол. Пустынная бригада тоже дислоцирована возле главного спуска с плато.

Теоретически беглецов ещё можно догнать, но не раньше Старой бойни. Основную же массу бойцов Глеба сейчас составляли Псы и курсанты, которых помимо разнообразной и широкой подготовки тренировали воевать по старым военным программам. В том числе их готовили сражаться в городе и в развалинах автономными мелкими подразделениями против крупной массы наступавших солдат. Обещание «с того поля боя уйдут немногие» было отнюдь не пустой угрозой. Знали это и среди миротворцев, и в Бригаде. Как бы ни понукал Совет начальников отделов, солдаты на верную смерть торопиться не станут. Но и в том, что их отпустят просто так, Глеб сомневался.

Трёхэтажки посёлка глядели вслед молчаливыми глухими окнами, за которыми не было заметно ни единого движения. Жители испуганно попрятались по домам, когда бронированные машины и транспортёры одна за другой, поднимая тучи пыли, проносились по улицам. На ветру развевались знамёна с гербом Псов — кадеты унесли их из училища с собой как символ, что они уходят не сами по себе, а как подразделение. На выезде колёса тяжёлых машин одно за другим давили остатки хилой баррикады. Кто-то в городе

отдал приказ «задержать», от большого ума местная полиция попробовала перегородить дорогу. Хорошо, обошлось без трупов: ещё издали увидев броневики с десантом, засевшие на баррикаде полицейские пустились наутёк.

Солнце громоздилось над плоской щебнистой равниной, чёрной с редкими разбросанными кустиками сухой травы. Несколько часов покрышки однообразно скрежетали по щебню. Становилось всё жарче. Мимо время от времени проплывали какие-то заброшенные развалины эпохи первопоселенцев, потом их сменяла огромная, совершенно мёртвая равнина. Рыжая глина бесплодной почвы просвечивала сквозь чёрный мелкий щебень. О том, что здесь всё-таки бывают люди, говорили разве что глубокие канавки — следы автомобильных колёс. Дорога, по которой шло сообщение со Старой бойней.

Но вот по сторонам щебень начал казаться более тёмным, а на самой дороге гораздо светлее — пустынный загар был стёрт колёсами с камня, и щебень присыпан пылью, отчего вся дорога приняла светлый серый цвет. Признак того, что здесь ездили чаще, и до Старой бойни осталось совсем недалеко. Глеб безвылазно сидел в салоне командирской машины над картой и мучил тактический компьютер, пытаясь со своим маленьким штабом прикинуть варианты, как они бы попробовали остановить восставших. Хотя и хотелось к своим людям «на броню». Но если уж он взял на себя ответственность, о простых заботах лейтенанта, отвечающего только за свой участок, придётся забыть.

— Командир, — прозвучало с передовой машины. — На въезде в Старую бойню люди под белым флагом. Хотя говорить с вами. Бонзы.

— Скажите, что я готов разговаривать, — и мысленно вздохнул: очередной сюрприз судьбы. А такие сюрпризы обычно одних проблем добавляют.

Когда Глеб спрыгнул на песок, то порадовался, что за забралом его лица не видно. И никто не сочтёт грубостью, если сейчас он останется готов к бою. Одного человека — Великого кракена «осьминогов» — Глеб знал лично, остальные четверо были старшими бонзами сильнейших группировок.

— Долгой и спокойной жизни вам, уважаемые.

— Хорошего пути и сладкой воды, командир Каховский, — хором отозвались бонзы, дальше за всех заговорил глава «осьминогов». — Это правда, что вас принимает под свою руку Пустынный хан?

— Да. Мы принимаем руку того, кто доказал, что готов заботиться о своих людях — а не о своих интересах.

— Тогда мы пришли просить взять нас с собой. Признаём твою руку и волю Пустынного хана над нами.

Глеб на несколько секунд замер, переваривая сказанное. «Интересно, что Хан скажет, когда мы вернёмся»? Ведь ждали-то самое большее четыре десятка, которые, как он объяснял Василисе и остальным, не повлияют на политику пустыни. Сейчас за Глебом вставала немалая сила. Вместе с бойцами пятерых бонз — вторая по значимости в пустыне. Но и бросать этих людей сейчас, когда Глеб открыто обвинил Навалова и координатора — подло. К тому же когда начнётся строительство второго эко-купола, выходцы из Старой бойни перегрызут горло любому, кто попробует у них отобрать новую сытую жизнь. Если в Городе победит Навалов, военная сила им пригодится.

— Я беру вас под свою руку и обещаю говорить за вас перед Пустынным ханом. Сколько вам понадобится времени?

— Полчаса. Машины у нас есть.

— Багранов, — сейчас Глеб командовал, включив не только внутреннюю связь, но и громкую, чтобы его слышали бонзы. — Возьми два десятка. Поедешь вперёд с нашими новыми союзниками. Выдашь их бойцам гарнитуры и покажешь, как включиться в нашу сеть.

Через развалины караван двигался медленно, чтобы к ним один за другим могли присоединиться отряды новых союзников. Машины у бонз были старые и латаные, оружие у бойцов в основном пороховое, зато люди горели энтузиазмом. Ещё четыре сотни донельзя мотивированных бойцов получались на случай боя хорошим подспорьем. Глеб, сидя в штабной машине и обрабатывая сводки от висевших в воздухе беспилотников и боевого охранения, чуть ли не физически ощущал тоску находившегося рядом с ним заместителя по матчасти. Как у новых членов отряда с продуктами и водой никто не представлял. На складах они рассчитывали припасы изначально на тысячу человек, а теперь едоков числится вдвое больше.