Чужой клад
Шрифт:
Под монотонный шум неторопливой беседы ей даже захотелось спать, но тут дверь в гостиную распахнулась и на пороге появился Денис. Гликерия требовала от горничной, чтобы та докладывала о гостях, однако Мотря оказалась в комнате почти одновременно с Денисом и объявила о нем прямо на ходу, да еще так неловко, что вызвала хохот Остапа Борисовича.
— Какой прыткий гость! — воскликнул чиновник с явной насмешкой. — Налетает без доклада, прямо как разбойник на изюмском шляхе. — Встретив удивленный и жесткий взгляд Дениса, Новохатько пояснил: — Вы уж не обижайтесь на
Илья, тут же представив Томскому своего тестя, расплылся в улыбке:
— Очень рады видеть вас, Денис Андреевич, вы пришли кстати.
— Нет, наоборот; кажется, я пришел не вовремя, — сказал Томский, чувствуя не то смущение, не то досаду. — У вас туг семейный ужин, а я буду лишним.
— Ну что вы, что вы! — захлопотала Гликерия. — Какой там семейный ужин? Вы же видите, здесь и Иван Леонтьевич. Мы еще хотели позвать и господина Валлоне, но он сегодня, кажется, не в духе и мог бы всем испортить настроение. А вас мы просто не решились пригласить, поскольку, к сожалению, еще не очень коротко знакомы…
Денис преподнес хозяйке коробку с восточными сластями, подошел к столу и занял свободное место между Ильей и Шалыгиным. Настя, Заруцкий и Новохатько сидели напротив; Гликерия же восседала в торце стола, распоряжаясь чаепитием. Денис бросил быстрый взгляд на Настю, и она не успела отвести глаза. Кажется, он остался этим доволен и оживленно включился в разговор:
— Так что вы там говорили о разбойниках, господа? Изюмский шлях… Я ведь, знаете ли, историк и совсем недавно изучал разбойничьи движения времен смуты. Хотелось бы сравнить их с нынешними. Тогда, в 1615 году, под Ярославлем орудовала большая ватага. Грабили священников, купцов, горожан.
— Совсем как сейчас под Изюмом, — вставил Заруцкий. — Там есть два сильных главаря — Журавель и Калга. Вот они-то бродячих людишек и сколачивают в банды.
— И сделать с ними ничего нельзя, эти черти неуловимы, — добавил Новохатько.
— Сделать всегда можно, было бы желание… да еще ум, — заявил Томский. — Тогда, в смутные времена, в знаменитой банде тоже было два главаря — Баловень и… кстати, — тут он повернулся к отцу Гликерии, — второй главарь был вашим однофамильцем — тоже Заруцкий.
— Уж не ваш ли родственник, Харитон Карпович? — хохотнул судья.
— Нет, я родом из-под Охтырки, а в Ярославле сроду не бывал, — вполне серьезно ответил управляющий.
— Да что вы, Харитон Карпович, я на вас даже в шутку не намекаю, — улыбнулся Денис. — Тот Заруцкий явно не мог быть предком такого мирного и хозяйственного человека, как вы. Так вот, тогда того Заруцкого и Баловня вызвали в Москву, там арестовали, а тем временем правительственные войска напали на банду. Жертв было много, но зато разбойный мир перестал быть силой, угрозой, источником смуты.
— Где б сейчас найти таких умных и смелых людей, чтобы всякие безобразия прекратили, — мечтательно сказал Новохатько. — И нам, судейским, было бы легче.
— Да ведь вы, судейские, как
— Конечно, должны! — поддержал Илья. — А то ведь живем в вечном страхе: вдруг какие-нибудь Калга и Журавель заберутся и в наши края.
— А может, уже забрались, — вздрогнув, сказала Гликерия. — Иначе как объяснить то, что случилось возле озера?
На несколько мгновений в комнате установилась тревожная: тишина. Потом Иван Леонтьевич с досадой крякнул:
— Да-а… Теперь я и работать не могу спокойно, все думаю, как бы наших актрис уберечь. Ведь ваши господа приставы, Остап Борисович, нисколько этим не озабочены.
— А что они могут сделать? — развел руками Новохатько. — Они же только здешних людишек знают, а эти-то разбойники, видать, из приезжих молодцов.
Он бросил быстрый и косой взгляд на Дениса. Насте это не понравилось, и она тут же спросила Остапа Борисовича:
— Почему же тогда арестовали Юхима, если считаете, что убийца не из местных?
— Ну-у… разбойники могли подговорить Юхимку, и он им помог, — предположил Новохатько и, затянувшись изрядной понюшкой табака, чихнул. — Жаль, что нам не удалось как следует допросить дурачка. Может, чего-нибудь бы и рассказал.
— А я все-таки думаю, что на этом озере и в самом деле нечисто, — заявил Харитон Карпович. — Я ведь человек простой и, признаться, верю стариковским разговорам. Что бы вы там, ученые, ни твердили, а нечистая сила есть. И ведьмы — не выдумка, не сказка. Вот в селе, где я родился, была одна баба… если кто сделает что-то ей не по нутру, так она посмотрит на человека исподлобья и скажет: «Теперь ходи осторожно».
И вскорости тот человек умирает, да еще по-особенному: то молнией его убьет, то с дерева упадет и разобьется, то волки съедят. Что скажете, не ведьмины это проделки? Ту бабу все боялись, обходили стороной.
— В самом деле, бывают зловещие люди и нечистые места, — кивнул Илья. — Ведь простонародные поверья не родятся на пустом месте. К своему стыду, я тоже всегда побаивался разных ведьм и колдунов, у которых магия так сильна, что действует даже после их смерти.
— Ох уж эти ведьмы и колдуны, — вздохнул Денис и бросил выразительный взгляд в сторону притихшей Насти. — Вечно они оказываются во всем виноваты: и в засухе, и в болезнях, и в убийствах. Католики сжигали их на кострах, православные топили. И даже нынешние вольнодумцы иногда готовы их обвинить. Конечно, ведь легче все свалить на нечистую силу, чем искать настоящих преступников.
— Коль вы такой умный, так попробуйте сами найти, — заявил Новохатько, подбоченившись одной рукой. — А по мне, так в этом деле без черта не обошлось. Потому как людям, даже злодейским, никакой пользы в таких убийствах не было. Ольга и Раина жили в бедности, никому не мешали, ни у кого не стояли на дороге. Притом же, девушек…кхе… — тут он смущенно покосился на Настю, — их не изнасиловали, стало быть, убийца — не из тех разбойников, какие охотятся за женщинами. Так что уж тут получается? На кого можно подумать, а?