Чужой клад

Девиль Александра

— Простите великодушно, но сегодня не могу. В другой раз — непременно. А сегодня я приехал, чтобы передать вам письмо моей матушки. Она написала его перед смертью и просила как можно скорее вручить вам. Вот я и исполняю ее волю.

Дуганов протянул Анастасии Михайловне небольшой запечатанный конверт.

— Письмо — мне? — удивилась Томская. — Наверное, Екатерина Павловна хотела сказать мне что-то важное. Прошу тебя, Алеша, посиди, не уезжай, пока я не прочту письма. Может, у меня будут к тебе неотложные вопросы. А ты, Полина, займи гостя, пока я буду читать.

Бабушка разрезала конверт, надела очки и углубилась в чтение.

Алексей сделал пару шагов к Полине, и она, указав на фортепьяно, спросила:

— Не хотите ли, чтоб я вам сыграла?

— Нет,

благодарю, в другой раз.

— Вы не любите музыку? — Полина, пребывавшая в нервическом состоянии, невольно подлила в свои слова долю сарказма: — Да, я слыхала, что большинство военных любой музыке предпочитают барабанную дробь и звуки боевой трубы.

— Видно, вы невысокого мнения о военных, — заметил Дуганов, усмехнувшись уголком рта. — Но, знаете ли, тупое солдафонское ухо тоже иногда любит побаловать себя хорошей музыкой.

Натолкнувшись на иронический ответ, Полина слегка растерялась, но не подала виду:

— Что ж, значит, вы просто не верите, что уездные барышни могут кого-то порадовать хорошей музыкой. Впрочем, насчет меня вы правы: я действительно не ахти какая музыкантша.

— Думаю, что вы скромничаете, Полина. В другой раз, когда мне не надо будет спешить, я обязательно попрошу вас что- нибудь сыграть. Я люблю слушать музыку не впопыхах, а когда есть время и настроение.

Говоря это, Дуганов сделал шаг к столику, где лежало рукоделие Полины и две книги, которые она перечитывала в последние дни, — «Опасные связи» и «Кларисса». Пока он, опустив глаза, небрежно перелистывал книги, Полина успела его как следует рассмотреть. Она помнила рассказ Екатерины Павловны о том, что Алексей уже несколько лет страдает от несчастной любви к какой-то красивой хищнице, и теперь девушка с тайным интересом пыталась отыскать в облике молодого гусара следы его роковой страсти. Впрочем, ни бледности, ни теней вокруг глаз, ни печальной складки в уголках губ она не увидела. У Алексея Дуганова было мужественное загорелое лицо с черными бровями и ресницами, твердо очерченным ртом, упрямым подбородком и широким лбом, на который спадали слегка вьющиеся темно-пепельные волосы.

Он перевел взгляд на Полину и спросил:

— Это вы читаете «Опасные связи»?

— Я. А что вас удивляет? — откликнулась она, прямо взглянув в его большие карие глаза.

— Анастасия Михайловна не ограничивает вас в чтении? Ведь многие матушки и бабушки уверены, что подобные книги развращают молодежь.

— А моя бабушка, напротив, считает, что такие книги учат жизни.

— Возможно. Ну а вы чему-нибудь научились благодаря книгам?

В его вопросе и слегка прищуренном взгляде Полине почудилась ирония, и девушка замешкалась с ответом, мысленно сочиняя какую-нибудь остроумную фразу. Но ответить ей так и не удалось, поскольку в разговор вступила бабушка. Читая письмо, Анастасия Михайловна не слушала разговор молодых людей, которые, впрочем, и говорили-то вполголоса. Теперь же, закончив чтение и отложив в сторону очки, она громко спросила:

— А скажите, Алексей Кондратьевич, вам известно содержание матушкиного письма?

Полину немного удивило, что бабушка, до этого обращавшаяся к гостю на «ты» и «Алешенька», теперь, прочитав письмо, вдруг перешла на официальный тон.

— Нет, я его не распечатывал, — ответил Дуганов. — Я не читаю писем, адресованных не мне.

— Похвальная честность, — заметила Анастасия Михайловна. — Но я полагаю, что об условиях матушкиного завещания вам, конечно, известно?

— Разумеется. — Дуганов слегка нахмурился. — А вы узнали об этом из письма?

— Да, Екатерина Павловна о многом написала. Конечно, вы огорчены ее завещанием?

Дуганов промолчал, только по лицу его пробежала неопределенная гримаса.

— Наверное, у вашей матушки были веские причины так сделать, — заметила Томская.

— Я бы не хотел это обсуждать, — заявил он с некоторым недовольством в голосе. — Не знаю, что она вам написала, но я, в отличие от покойной матушки, не привык откровенничать даже с самыми хорошими соседями. А теперь, с вашего позволения, вынужден откланяться и спешить по своим делам.

Надеюсь, в скором времени мы с вами еще увидимся.

Дуганов поцеловал руку Анастасии Михайловне, потом Полине и, по-военному щелкнув каблуками и наклонив голову, быстрым шагом удалился.

Бабушка, немного помолчав, высказала предположение:

— А ведь вряд ли у него такие уж неотложные дела. Просто не захотел с нами долго разговаривать. Мы ему, видите ли, неинтересны. Зазнался он слишком за эти годы. А все потому, что попал под дурное влияние.

— Бабушка, ты чересчур сурово стала с ним говорить после того, как прочитала письмо. И, видимо, он почувствовал перемену в твоем настроении.

— Нет, он ведь с самого начала заявил, что не может у нас задержаться.

— Ну а если и правда у него есть какие-нибудь срочные дела? Например, по вопросам наследства.

— Кстати, о наследстве. По-моему, Екатерина Павловна правильно составила завещание. Хотя, конечно, мне по-своему жаль глупого Алешку…

— А что там с этим завещанием? — рассеянно спросила Полина, поглядывая в окно.

— А ты сама прочти, тебе это будет интересно. — Анастасия Михайловна протянула внучке письмо. — Прочти, прочти, тебя там тоже кое-что может затронуть.

— Меня? Любопытно. — Полина взяла письмо и уселась возле столика читать.

Она небрежно пробежала глазами первые полстраницы, пока не наткнулась на знакомую фамилию. Здесь внимание Полины обострилось, и она стала вчитываться в каждую строку, написанную слегка дрожащим от болезни, но все-таки четким почерком Екатерины Дугановой.

…Алексей теперь намерен поселиться в Погожине не из благородных побуждений, а потому, что поблизости недавно поселилась чета Худоярских. Мне удалось узнать, что Иллария, жена Киприана, — это и есть та самая инфернальная особа, из-за которой Алексей ведет такую беспутную жизнь. Прошу вас, дорогая Анастасия Михайловна, по-соседски приглядеть за моим неразумным сыном и помочь ему мудрыми советами. Хотя, конечно, я понимаю, вряд ли он к ним прислушается, как не прислушивался и к моим советам и наставлениям. Его будто чем-то опоили, и этот образованный дворянин, храбрый офицер теперь превратился в раба недостойной женщины, которая, скорей всего, даже и не любит Алешу, поскольку, овдовев, тут же вышла замуж за Киприана Худоярского. Не знаю, что задумал мой сын, но, боюсь, он хочет любой ценой отбить роковую красотку у ее мужа. А привлечь ее он может только одним способом — деньгами. Я уверена, что для таких безнравственных хищников, как Иллария и Киприан, не существует принципов, и ради денег они готовы изменять друг другу, обирая до нитки своих любовников и любовниц. Пока я жива, Алеша для Илларии не очень интересен, но она знает, что он единственный наследник, и после моей смерти она тут же набросит на него свои сети. Но я хочу оградить сына от нее и надеюсь, что он когда-нибудь — Бог даст! — все же поумнеет. Согласно моему завещанию Алексей вступит в права наследования лишь после того, как женится на девушке благородного происхождения. Если же его супругой станет разведенная или вдова, он лишается наследства и все состояние будет поделено между дальними родственниками и церковными приходами. Я сделала так, чтобы Худоярские в погоне за выгодой не пошли на хитрость, разведясь для виду или инсценировав Киприанову гибель. Я не смогла вразумить сына своими моральными наставлениями, так пусть хотя бы материальные трудности заставят его очнуться от губительного дурмана. Да и не хочу я, чтобы состояние нашего рода перешло в порочные руки.

Дальше еще шли какие-то просьбы, молитвы, слова уважения к Анастасии Михайловне, но Полина этого уже не читала, а лишь с тупой рассеянностью смотрела на лист бумаги. Почувствовав краем глаза бабушкин взгляд, девушка резко повернула голову и ломким голосом воскликнула:

— Нет, это какая-то ошибка! Сплетники ввели Екатерину Павловну в заблуждение! Что за роковая красавица Иллария?.. Нет, она не может быть женой Киприана! Его жена — немолодая, некрасивая, распутная и вздорная баба!

— Это он тебе так сказал? — с суровым лицом спросила бабушка.