Чужой наследник 5
Шрифт:
Наши кодеры были заняты, спешно латая какие-то таинственные «дыры» и дико ругаясь между собой. Мы даже слышали их через перегородку. Закончив разбираться с финансами я пошел одеваться к церемонии.
Невозмутимый Гаврила облачил меня в «приличный», по его мнению, костюм. Нацепил мне на лацкан невесть откуда у него взявшуюся медальку с первого награждения. Смел щеточкой с моего рукава воображаемые пылинки. Критически осмотрел и поправил мне прическу. Очень хотелось заорать: «Ну ма-а-а-ам!!!», но я стоически вытерпел всю процедуру, не издав ни звука. Нет, ну человек свою работу делает, за что его заикой на всю оставшуюся жизнь оставлять?
В
Новая тачка оказалась шикарной. Водительское отделение перекрывалось стенкой со стеклянной дверцей. Сзади было два практически дивана и откидное боковое сиденье. И мини-бар с холодильником! В котором уже стояла бутылка шампанского — комплимент от автосалона, и лежало два бокала. Недолго думая я разлил дорогущую шипучку по бокалам и вручил второй Августовичу, устроившемуся на диване напротив меня. Он с сомнением поглядел на пузырящуюся жидкость.
— Ну за мою вторую награду, Карл Августович, — подбодрил я его.
— Вроде до вручения обмывать не полагается. Плохая примета.
— Нет плохих примет. Бывают плохие дни. И бутылку я уже все равно открыл. А второй нет. Десять алтын пузырек, как говорят. — И я выпил сладковатую шипучую гадость. Никогда не любил шампанское.
К зданию министерства внутренних дел мы прибыли немного заранее. Помпезное сооружение из серого гранита, все в колоннах, гигантских фронтонах и высоченных потолках выглядело весьма официально. Я поразился практически полному отсутствию мер безопасности при входе. Чуть не всплакнул от умиления, вспоминая крохотный офис длани в Алом Рассвете. У меня даже браслет не отобрали. А арка, гасящая магию, похоже, барахлила. Я почти не почувствовал ослабления ауры. Неудивительно, что здесь у них министров стреляют, как в куропаток на подсадной охоте. Самое смешное, что даже после покушения ничего не изменилось. Только охрану на входе удвоили, судя по всему. Страшная вещь, инерция мышления.
Меня провели по длинным коридорам в большой зал, в котором был накрыт фуршет. Прочие приглашенные крутились возле столов. До начала церемонии было еще двадцать минут, и я решил посвятить это время вдумчивому изучению столов с закусками.
Всего на награждение собралось человек тридцать. В основном полицейские чины от вахмистра до ротмистра. Выделялся среди этого моря синих мундиров белоснежный китель капитана «Гордости ожерелья», которого я последний раз видел в бессознательном состоянии. И такой же роскошный мичман Харитонов, блюститель народной свободы и ненавистник ограненных по совместительству. Мичман, увидев меня, отвернулся и сделал вид, что мы незнакомы. Старшина Громыко был почему-то тоже в гражданке. К нему я и подошел, поздороваться.
— А! Малой! Рад видеть! Как сам?
— Добрый день, старшина. Вроде жив, орел. А вы почему не в форме?
— Меня турнули с борта. Не поладили кое с кем. — Он покосился на мичмана. — Но то дела прошлые.
— И как вы сейчас? Где обретаетесь?
— Слушай… те — он увидел мой перстень и слегка запнулся, — ну чего мне будет. Хожу на карго.
— А я правильно понимаю, — я поглядел на его ауру — нестабилизированного изумруда, — что вы воздушный волк, не можете без
— Чего за херню… Что вы такое говорите, эр. Меня уже тошнит от этой калоши. Но вам то что за дело?
— Боевой опыт есть?
— Есть. Как не быть. А теб… вам зачем, малец?
— Набираю гвардию. Высокий риск. Столица и фронтир. Плачу пятьсот в месяц, плюс боевые-наградные. Интересно?
— Покумекать надо. Пятьсот, говоришь? Так-то интересно. Но…
— Вот — я протянул ему модную карточку Августовича. — Начальник моей охраны. Захочешь сменить горные выси на грешную землю, звони. Может, и сладится у вас.
— Я позвоню, — заверил меня бывший старшина. — Благодарствуй… те, эр.
Через пятнадцать минут началась суета. Какой-то порученец взялся выстраивать нас в ряд, по ранжиру. Мы встали в линейку, некоторые даже заранее приняли стойку «смирно».
Министр с сопровождающими появился, когда мне уже стало скучно. Генеральский мундир с тремя звездами на погонах Державину шел. Он был украшен одной-единственной орденской лентой. Седоватый, поджарый, похожий на волка в стае псов. Для полицейского у него была просто идеальная выправка. Я, конечно, читал его биографию и знаю, что он раньше служил в ССО. Вживую же я видел Гавриила Романовича впервые. В толпе сопровождающих его лиц я заметил и «Аркадия Вайнера», который допрашивал меня в первый мой приезд в столицу. Мутный тип.
Генерал остановился перед строем и хорошо поставленным голосом начал зачитывать первый рескрипт о награждении. Первыми получили свои почести полицейские, отличившиеся по службе. Я, кстати, был впечатлен. Награждали реально крутых ребят, которые с риском для жизни брали опасных преступников. Или вот совсем молодой парнишка был награжден за то, что дважды бросался в горящий дом, до прибытия пожарных, чтобы вынести потерявших сознание людей. Почти все награждаемые были слабыми ограненными без перспектив развития. Но были и простецы, перечисление подвигов которых, даже сухим языком официальных документов, просто поражало воображение.
Наша компашка с «Гордости» шла довеском к основному награждению.
Когда вызвали меня, я подошел к министру, не строевым шагом, конечно, но быстро и без гражданской вальяжности. Мужик, судя по всему, любил военную четкость.
— Эр Строгов, — глядя мне прямо в глаза, прогудел Державин, — за проявленное мужество и инициативу в спасении гражданских лиц, во время бандитского нападения на аэростат «Гордость Ожерелья» награждается гражданской медалью «За отвагу», первой степени. Также высочайшим повелением, за храбрость и умелые действия во время бандитского нападения на подвижной состав восточной железной дороги, эр Строгов пожалован медалью ордена «Михаила Спасителя».
НАГРАЖДЕНИЕ
Не знаю, что такое медаль ордена, но, кажется, награда крутая. Я был сегодня единственным, кто ее получил, кроме паренька, вынесшего людей из огня. Правда, ему пожаловали не высочайшим повелением, а приказом министра и третью степень. Мой привычный к дворцовым интригам мозг подмечал все эти нюансы автоматически.
— Это честь для меня, ваше высокопревосходительство — завопил я «дрогнувшим» голосом, и не стесняясь достал из нагрудного кармана платок, промокнуть совершенно сухие глаза.