Чужой ребенок
Шрифт:
Мне Ванька не показался отмороженным придурком, способным на безрассудные поступки… К тому же… Я ему деньги дала…
– А что он украл? – перебиваю я унылое перечисление статей, по которым можно определить девятилетнего ребенка в колонию.
– Сотовый телефон, – участковый прерывается и передает мне протокол, – вот, ущерб оценен в двадцать тысяч.
– Понятно… – выдыхаю, собираясь с мыслями, смотрю на мужчину, улыбаюсь как можно более просительно и жалко, – послушайте… Мой… племянник… Это же случайность… Он ошибся, понимаете? Может, можно что-то
– Да я-то войду, – участковый откидывается на кресле, складывает пухлые пальцы на животе, – но заявление от владельцев точки имеется… Я ему обязан дать ход…
– А… Как можно повлиять на то, чтоб они забрали заявление? – вкрадчиво интересуюсь я, – вам же тоже лишнее дело не нужно…
– Ну… Учитывая, что тут у нас вполне хорошая доказательная база для фигуранта… – рассуждает участковый, но потом опять вздыхает, смотрит на меня усталым взглядом, – Анна Викторовна, думаете, мне очень сильно хочется ребенка привлекать по статье? Ставить на учет? Но я обязан, понимаете? Есть официальный документ… Естественно, никто его в колонию не посадит, возраст не тот, да и это – первый эпизод, но материальный ущерб придется возместить. Либо договориться с владельцами точки… Пока я могу его выпустить под вашу ответственность…
Я, помедлив, киваю.
Ну а куда деваться?
Ваньку я тут оставить не могу. Просто не могу.
Черт, надо же так глупо влететь?
– И да, я бы советовал переговорить с вашей сестрой о воспитании сына. Я получил информацию от школы о составе семьи, характеристики на нее. Там все не очень благополучно, вы в курсе?
Киваю. «Не очень благополучно» – вообще не те слова, которые в данной ситуации употребимы.
– И сейчас я бы хотел видеть его мать. Я, вообще-то, совершаю должностное преступление, идя вам навстречу и отдавая ребенка не его законному представителю. Я вас на порог не должен пускать, понимаете?
– Да, – торопливо киваю я, – и я вам благодарна очень… Очень… Просто Ваня… Он больше со мной бывает… Привык меня в контактах первой указывать, понимаете?
– Договаривайтесь в владельцами магазина, чтоб они забирали заявление, – сухо прерывает поток моего бреда участковый, – и, на будущее, лучше следите за племянником. Он рано начал нарушать закон.
– Да, обязательно, да, конечно…
Ванька, все это время сидящий в соседней комнате, смотрит на меня взволнованно и напряженно.
Словно ждет, что я сейчас во всеуслышание заявлю, что знать не знаю его.
И оставлю здесь.
Но я улыбаюсь. Подхожу и легко ерошу непослушные длинные волосы на макушке.
– Привет.
– Привет, Аня.
Сопит, ежится от моих прикосновений. Не привык? Неужели, его мама так не гладит?
Смотреть на осунувшееся, серьезное лицо почему-то больно, я торопливо отвожу взгляд и, кивнув на прощание участковому, иду к выходу.
Ванька топает за мной.
На улице щурюсь на солнце, вздыхаю… И достаю пачку сигарет.
– Вредно, – сурово говорит Ванька, –
– Тоже мне, командир, – хмыкаю я, верчу в пальцах уже добытую из пачки сигарету… И засовываю обратно. Выкинуть надо, наконец… Бросила же, зачем таскаю?
Да и не дело это, ребенку плохой пример показывать. У него и без того много чего перед глазами не особенно хорошего…
Спускаюсь вниз по ступенькам, иду в сторону остановки.
Ванька догоняет, пристраивается рядом, стараясь шагать в ногу со мной. Молчит. Сопит.
Прямо ощущается, как его разрывает от желания оправдаться, только повод нужен, толчок.
А мне оно нужно?
Наверно, да.
Зачем-то же я подписалась сейчас на это все…
– Ну рассказывай, – смягчаюсь я, немного сбавляя шаг.
– Я не виноват! – тут же выдает Ванька.
Ожидаемо. Конечно, не виноват.
– Я хотел купить телефон, – продолжает он рассказывать, волнуясь, забегая передо мной, чтоб в лицо смотреть, и размахивая руками, – подошел… Попросил посмотреть, а продавец не дал! Сказал: «Вали отсюда, шваль»! Прикинь?
Киваю.
Да, такое вполне могло быть, Ванька не выглядит платежеспособным покупателем. Но все равно, как-то… Перебор. Рычать на ребенка только за то, что телефон попросил посмотреть…
– Ну, я начал возмущаться, – Ванька подпрыгивает от волнения на месте, вынуждая меня затормозить, – а он как заорет: «Это ты у меня на прошлой неделе спер мобилу! Я тебя узнал!» Ну и, не успел я чухнуть, как охрана приперлась, меня повязали…
– Так мобильного у тебя не нашли ворованного? – уточняю я основной момент.
– Нет, конечно, – фыркает Ванька, – я что, совсем конченный утырок?
– Не надо такие слова говорить, – наставительно говорю я, – маленький еще.
– Какие? – безмерно удивляется Ванька, я смотрю на него пару секунд, прикидывая, стоит продолжать воспитательную работу, или не пытаться даже…
Затем вздыхаю:
– Ладно… Пойдем. Есть хочешь?
– Да, – кивает Ванька, опять подстраиваясь под мой шаг.
Мы идем в сторону моего дома, болтая по пути про все на свете: школу, уроки, успехи Ваньки в школьной футбольной команде и новой компьютерной игре.
Я пару раз ловлю себя на том, что разговариваю с ним на равных, то есть, вообще без напряжения.
Обычно, общение с детьми меня всегда порядком утомляло, словно натужное что-то делала… Но, может, все дело в том, что дети, с которыми мне доводилось общаться раньше, были меньше Ваньки?
У моих немногочисленных приятельниц детишки примерно от грудничков до пяти-шести лет. И я, если вдруг раз в полтора года умудрялась в гости заглянуть, всегда старалась не обращать внимания на ползающего под ногами человечка, считая его кем-то вроде любимого домашнего животного. Типа, надо уделить обязательное время для умиления и усюсюскания, но не более. А то обнаглеет, на шею заберется. И сиди потом, терпи…
Ванька же ведет себя, разговаривает и, по-моему, думает, уже как вполне сформировавшаяся личность. Взрослая.