Чужой среди чужих
Шрифт:
Сварог быстро огляделся - самое время делать ноги, пока два претендента на его шкуру заняты выяснением отношений.
Но бежать было некуда: битва окружила башню, билась о ее стены, обтекала бурными потоками, закручивалась вокруг водоворотами…
Тогда он сел у подножия изваяния, меч положил на колени и приготовился ждать, кто победит, чтобы встретить претендента на его шкуру достойно. Ни от одной, ни от второй противоборствующей стороны милости ждать не приходилось.
Он сидел и слушал звуки сражения…
Вряд ли он сам или кто-нибудь из психологов-психиатров сможет объяснить это - наверное, сказались и перипетии сегодняшней ночи, и усталость,
…Проснулся он от зябкого холодка, ошалело вскочил на ноги, подброшенный памятью о ночных событиях, - и вспомнил сразу, где он, кто он, что с ним.
Прямо над головой виднелся клочок нежно-голубого утреннего неба. Прямо над головой. А вокруг, словно стены колодца, вздымались зелено-желтоватые кроны, куда ни глянь - ломаные линии толстых веток, покрытых пучками похожих на иглы листьев…
Он подбежал к парапету, глянул вниз.
Никого. Ни скелетов, ни змеелюдей. Только лес стеной вокруг.
Прислушался.
Тишина. Лишь ветер успокоительно играет в листве.
Кошмар рассеялся, страхи исчезли. Но куда же спорщики подевались?
Он стоял у подножия каменной птицы с распростертыми крыльями. Другие, все четыре, сидели по углам площадки, плотно прижав крылья к телу. Башня ничуть не изменилась - но вокруг был тот самый лес. Либо башня переместилась неведомым образом, либо лес в полном соответствии с Шекспиром сдвинулся с места и ночью замкнул кольцо…
Хорошо еще, никаких змеелюдей со скелетами не видно. После вчерашнего перебора с сигаретами во рту словно кошки нагадили. Ладони были липкими от ночного пота, на скулах и подбородке проступила колючая щетина, ботинки было боязно снимать - не переодетые носки наверняка уже пованивали… Да уж, не приспособлен современный человек к трудностям и лишениям бродяжьей жизни. Ну, положим, добыть воду и побриться с помощью соответствующих заклинаний он сумеет, а если бы его заклинаниям не обучили? Ведь во всех рыцарских романах, если вспомнить, благородные идальго неделями не покидали седел, ночевали черт-те где, а в какой-нибудь там Мадрид прибывали чистыми, благоухающими и свежими как огурчик. Реальность-то сплошь и рядом оказывается гораздо приземленнее…
О пережитых ночью ужасах он старался не думать. Индюк вон думал-думал… А если серьезно, то где-то в глубине сознания он понимал: второй такой ночи он не переживет. Если нежить не слопает, так крыша поедет. Сварог топал ногами, махал руками и ежился, пока не вспомнил про заклинания. Одну за другой торопливо осушил три чашки горячего кофе - хорошо все-таки быть магом, пусть и недоучкой, и в приступе не рассуждающей решимости спустился с башни. Дневной свет подействовал на него, как хлыст. Над деревьями сияла ало-золотая полоса восхода, сориентировавшись по ней, Сварог быстрыми шагами направился в ту сторону, где вчера видел реку. Под ногами стелился утренний туман - густой, белый, клубящийся, как сценический дым на выступлении какой-нибудь поп-дивы. Скрывал под собой переплетения толстых змеящихся корней, и идти приходилось сторожко - не ровен час зацепишься, нос расквасишь. После каждого шага за спиной оставались медленно затягивающиеся воронки, как в немагазинной сметане после ложки.
Да, лес, никаких сомнений, умел ходить не хуже его самого…
Недосмотрел, споткнулся, и тут же, словно это послужило сигналом,
Опомнился, выскочив из леса на равнину, обеими руками отряхнул волосы от запутавшихся листьев. А вот интересно, куда это змеелюди с приспешниками Сержанта подевались? Поубивали друг друга, что ли? Или растаяли, как призраки, с наступлением дня?…
Впереди, среди окаймлявших долину откосов, виднелся широкий проход, вполне подходящий для человека, но узкий для живого дерева с раскидистой кроной…
Оглянулся. Сзади шумело и шелестело, над равниной пронесся странный звук, напоминавший длинный призывный крик, крайние деревья, кажется, сдвинулись с места. Сварог рванулся было к проходу - и остался стоять, едва не упав. Рвануть не получилось. Ноги будто вросли в землю. Он опустил глаза долу. Эт-то еще что такое…
Белесый туман деловито облизывал его лодыжки и уже начал застывать - как свежий бетон. Гангстерские штучки, бляха-муха. Значит, утро злому колдовству не помеха… Мафия бессмертна, твою мать… Мало того: медленно, но верно туман полз вверх по ногам. Выстреливали матовые язычки тумана, ласково обволакивали края ботинок, прилипали к ним, вслед за первыми появлялись другие бесплотные щупальца, забирались выше…
Сварог дернулся изо всех сил. Туман нехотя ослабил хватку, отпуская жертву, и Сварог, высоко задирая ноги, как на мелководье, неуклюже припустил к ущелью. Каждый шаг давался с трудом, будто он по болоту бежал. Ноги вязли в полупрозрачной каше, вытаскивать их было сущим мучением, а сзади, все ближе и ближе, слышался шорох настигающего леса… Он нырнул в проход, почти бегом пустился среди голых граненых скал. Чуть погодя остановился. Перевел дух. Обернулся. Молочно-белые языки жадно облизывали каменистый порожек у входа в ущелье, пытаясь на него забраться, но солнечные лучи делали свое дело - прожорливый туман таял на глазах. А может, никакой он не прожорливый, просто хотел познакомиться поближе, облобызать по-дружески…
Сварог осмотрелся. Деревья сюда не пролезут. Зато могут выйти навстречу местные обитатели, а деваться-то и некуда, по скалам не вскарабкаешься… А судя по плотности населения в Хелльстаде, когда шагу не ступишь, чтобы в какую-нибудь историю не вляпаться, ущелье необитаемым быть никак не сможет… Пожалте, а я что говорил?
– Ну вот, - грустно-философски констатировал он, выхватывая меч. Опомнился, перебросил его в левую руку, достал шаур, держа палец над самым спуском. Похоже, это и называется - упомяни о черте…
В узком скальном проходе шириной уарда в два, загораживая ему дорогу, лежал лохматый черный пес.
– Вот и свиделись, - громко, прогоняя испуг, сказал Сварог, прислонился спиной к скале, чтобы сзади не зашел ни один неожиданный сюрприз, стал ждать.
При звуке его голоса пес торопливо поднял лобастую голову, завертел ею вправо-влево, словно бы прислушиваясь. Глаза у него оставались закрытыми. Потом он рухнул набок, открыв голый розовый живот, засучил лапами и жалобно захныкал. Попытался неуклюже встать, упал на землю и заскулил громче.