Чужой среди своих. Чужой среди своих
Шрифт:
Ну тем хуже для нее.
Якут с напарником догнал их через отпущенные полтора часа. Разочарование его было столь велико, что отразилась даже на обычно невозмутимой азиатской физиономии. С охотой явно вышел облом — разведчики дошли до второй растяжки но не доходя до третей и метров восемьсот до засады стадо, судя по следам, свернуло с тропы прямо на минное поле. Преследовать его там не имея кабаньего нюха на взрывчатку, а кабаны в этом плане дадут фору и собакам, было явным самоубийством, так что к немалому разочарованию участников несостоявшейся охоты пришлось возвращаться.
Разозленный неудачей
Но прошло еще почти два часа преследования, а догнать уходящую группу не получалось. Семижильные они что ли? Преследователи уже взмокли, наваливалась усталость и рассеивалось внимание, а противник похоже не приближался. И тут Якут остановил продвижение.
Пробираясь к арьергарду лейтенант очень надеялся, что обычно не допускающий косяков боец даст сегодня повод сорвать злость. Впрочем реальность превзошла все ожидания.
— Командира, твоя стучать мне по башке, однако… — обалдевший от вида Якута раскачивающегося над видимым только ему следом держась за свою «башку», будто проверяя ее наличие настолько сбивал с толку, что лейтенан ляпнул первое что пришло в голову:
— Ты же вроде на чукча? Чего тогда тут героя анекдотов разыгрываешь? — впрочем, тоскливый взгляд бойца настраивал на серьезный лад.
— Однако, — видимо образ «сына тундры» оказался через чур прилипчивым — эти демоны нас надурили. А я то все думал — «что не так было в тех следах?», а счас однако понял — следы такие будто кабан на двух ногах шел, а не на четырех! Так что на надо Командир вперед ходи. Нет там никого, они прошли, потом по своим следам вернулись, одевать кабаний нога и вбок уходить. Потому и след тут есть такой — никто его не прятать!
— Ты что же хочешь сказать? Они прямо по минам от нас ушли?!!
— Бери палка вот такой, — Якут показал на уровне своей головы, — на такой высоте привязывай другая палка, — Взмах рукой на уровне колена, — на нее ставай ногой, за верхнюю часть держись рукой и ходи себе. Моя такой в цирке видел — «ходуля» называется. Там на них клоун даже танцевал и на трамплине прыгал. Человек от мины высоко — мина не срабатывать!
Новость валила с ног и действительно было непонятно что делать — то ли идти вперед и убедится что след закончится, то ли рысью бежать назад, но в этом смысла было еще меньше — не переться же действительно вслед за этими психами через минное поле?
Впрочем проверить это все было просто:
— Высота-12, высота-12. Предполагаю что противник ушел в вашу сторону. Проверьте, когда были сработки емкостных датчиков на тропе 23/14.
Вот так, если проходили кабаны, то даже не оборвав растяжки они своими тушами должны были изменить емкость (как и человек) и вызвать сигнал от датчика, а вот если человек на ходулях, то никакого срабатывания не будет — как и для мины он находится слишком высоко. Мысленно ругая себя на все корки, что он не подумал об этом раньше, пока еще лейтенант (но если не со звездочкой, то с очередным званием он уже мысленно попрощался) еле сохранял невозмутимость дожидаясь пока связист передаст данные из журнала. Они не радовали — сработка была только когда сторожевые линии пересекали Якут с напарником, «кабаны» прошли так, как будто были бесплотными…
Прикинув,
Операцию по перехвату группы надо было начинать практически с нуля.
«Это есть наш последний…», — дурацкий мотив никак не желал вытряхиваться из головы, и попытки от него избавиться были давно оставлены. Потому как во-первых, он все же помогал переставлять ставшие чужими ноги, а во-вторых — стоило от него избавиться, как в голове возникали куда как менее оптимистичные слова — «сколь верёвочка не вейся, а совьешься ты…»
Шел седьмой день гонок на выживание, и нас таки загнали. Отчаянный прорыв прямо через минное поле и выход за границы полигона подарил нам четыре лишних дня, но на этом удача и закончилась — за нас взялись слишком серьезно. Некстати оказавшаяся близко от нашего выхода с зоны минирования группа плотно села нам на хвост, и следующие четыре дня мы метались на манер улепетывающей от собак лисицы — хвост в одну сторону, сама лисица — в другую.
Такие непредсказуемые изменения направления движения не давали выставить нам впереди заслон, но те, что были сзади, упорно шли по следу и «стряхиваться» не желали никак. Нас пока выручало «недреманное око» спутников. Противник толи не использовал возможности спутниковой группировки над собственной территорией, толи не имел квалифицированных специалистов для этого, а возможности авиаразведки были сильно ограничены — мы про нее знали чуть не больше, чем диспетчеры базовых аэродромов, а найти нас по следам авиация не могла — не зима сейчас все же. Зато преследователь у нас на хвосте, похоже, был все время свежий — наверняка те вертолеты, что выполняли посадку возле них, помимо припасов, регулярно подбрасывали им еще и подкрепления.
Мы пока держались только на достижениях спецфармакологии, одно замечательное средство позволяло не спать в течении пяти суток — расстояние между нами и преследователями не сокращалось только потому, что, в отличии от них, мы могли идти не только всю ночь, но и весь день. Вторые чудесные пилюли позволяли поспать ровно сто двадцать минут, несмотря на действие первого препарата. Так что худо-бедно, но пока мы еще могли потягаться с настоящими профи.
Однако сейчас шел четвертый день, и с ним всё заканчивалось — резервы организма, набор всяческих фокусов и везение. Всё подходило к концу. Шло соревнование даже не сила на силу, думаю, наш противник был измотан не менее, а воля на волю.
Дело шло к тому, что пора действительно принимать «последний и решительный», пытаясь избавиться от преследователей, или оставлять заслон в надежде, что он сможет их задержать на время достаточное для отрыва остального ядра группы. Оба варианта были из серии храброй глупости, потому-как, принимая во внимание количество преследователей — минимум взвод, шансов на успех не имели никаких. Впрочем, у нас, разумеется, был план (как же так, чтобы у нас и плана не было?), и сейчас уже все окончательно дозрели, чтобы его реализовать.