Чужой среди своих
Шрифт:
Отец заворочался, перестал всхрапывать, но упорно не желает просыпаться.
— Ва-ань! — слышу голос матери и скрип кровати, явственно представляя, как она расталкивает супруга.
— А?! — довольно громко вскинулся он, — Случилось чо, Люд?
— Да тише ты! — зашикала на него мама, — Мишку разбудишь!
— Ага… ладно, чего хотела? А может… — послышались звуки возни.
— Да погоди ты… погоди, сказала же! Дай сказать!
— Ага… Сейчас, погодь… закурю, а то мозги спросонья ни черта не
Чиркнула спичка и по комнате поплыл запах табака.
— Пассивное курение, — шепчу одними губами, закатывая глаза, — Нет, нет слышали!
— Вань, ты слышал вчера, как Светка вскинулась, когда Мишку женихом назвали, а?
— Ну…
— Во-от… недавно ещё краснела и бегала за ним, только бы на глаза лишний раз попасться. Ну и так… то пирожками угощала, что сама напекла, то ещё чего…
— Ну, было дело, — согласился отец, явно не соображая, чего же от него хочет супруга.
— Во-от… — загадочно протянула мать и замолчала.
— Да не тяни ты, Люд… ты ж знаешь, я в этих ваших бабских делах ни черта не понимаю!
— Эх, Ваня… — вздохнула мама, — Бегала, понимаешь? Недавно ещё! А вчера аж вскинулась! Вот ещё, говорит, а не жених! Понимаешь?
— Ну… — неуверенно отозвался отец, — у вас, женщин, вечно семь пятниц на неделе!
— Да ничего ты… — раздражённо отозвалась мама, судя по звуку, севшая на кровати, — Света, это так… а на карьере что было, знаешь?
— Ну, так… в общих чертах, — туманно отозвался отец.
— В общих… — фыркнула мама, — О сыне, и в общих! Нет, это что-то…
— Колька этот, сучёныш мелкий… — выдохнула она, — такое… такое говорил, что если бы при мне — удавила бы! Дескать, порченый наш Мишка, и вообще…
— Я с его отцом поговорю, — мрачно пообещал родитель, и мне почему-то показалось, что при этих словах он очень многообещающе прищурился и сжал кулаки.
— Да уж поговори! — фыркнула мать, — Яблочко ведь от яблони… А этот, сучёныш…
Она заругалась на немецком, часто и запалено дыша от переполняющих эмоций.
— Да, поговори, — уже спокойней поговорила она.
— Так что там Колька? — напомнил отец.
— А, этот говнюк? Сперва локтем в висок… а?! Человек тебя, скотину, разнимать лезет, а ты руками размахиваешь! Ну кто ты после этого? Скотина как есть! Так ладно… нет бы повиниться — так мол и так, а он… Не было, говорит, такого! Мишка, он всегда порченый был!
— У нас за такое… — сдавленно сказал отец, не договаривая.
— Везде за такое! — парировала мать, — Да! Ты ж не дослушал… как всегда!
Глубоко вздохнув, отец отмолчался и снова зачиркал спичками, прикуривая очередную папиросу.
— Он же, сучёныш, — яростно дыша, продолжила мать, — потом ещё и этих, из Леспромхоза, подговорил! Он! Некому больше! Но Петрович юлит чего-то, руками разводит.
— Опять он что-то крутит, — мрачно констатировал отец, — не в первый раз.
— Да уж известно что, — ядовито отозвалась мама, — Умеет наш участковый и вашим и нашим потрафить, оставшись при своём интересе! А я ещё, дура…
— Ну так что? — поторопил отец.
— Вот вечно ты… — недовольно отозвалась мама, — Колька, сучёныш, он… ух, придавлю гадёныша!
— К делу давай, — перебил её отец.
— К делу… Да Колька это, скотина, ещё полбеды! Ты б с его отцом поговорил, я бы… Да тоже нашла бы, что сказать.
— Хм… — хмыкнул родитель, — Мишка, как оклемается, тоже аргументы найдёт! Он среди сверстников…
— Да вечно у тебя всё кулаками! — перебила его мать.
— Не скажи! — не согласился батя, — Крепкий кулак при нашей жизни — не последнее дело! Даже если и драться не будешь, но уверенность, она откуда берётся? То-то… не последнее дело! А уж если и окружающие в курсе, что за тобой при случае не заржавеет, то совсем иначе вести начинают! Хм… аккуратней.
— Да поняла уже, поняла… — едва отозвалась мама, — но ты меня вообще слушать собираешься?
— Говори, — вздохнул тот, — слушаю.
— Вот спасибо… Да, самого Кольку приструнить несложно. Хоть с отцом, хоть…
Она многозначительно замолчала, по-видимому, надеясь на вопросы, но и отец молчал.
— Чурбан бесчувственный! — выдала она, дополнив несколькими ругательствами на немецком.
— Сама такого выбирала, — едва слышно хохотнул отец.
— Да уж… Ладно! Сам Колька — не проблема, а вот как ребята на это отреагировали…
— А-а… выдохнул отец, — Света!
— Дошло наконец-то, — устало прокомментировала мать, — Понял? Если девка, которая планы строила на Мишку, теперь нос воротит, то остальные как же?
— Та-ак… — протянул отец, — а одноклассники?
— Не сильно лучше, — с горечью ответила мама, — Ванька Литвиненко, да Лёха, они не отвернулись, а остальные — кто как… Травить, может, и не будут — школа не даст, но и жизни ему не будет. Нормальной уж точно! Наособицу теперь Миша.
— Та-ак… — протянул отец, — и что ты предлагаешь?
— Да уезжать же! — выдохнула она, — Уезжать! Всю жизнь, считай, в ссылке провела…
— Люд, ну ты же знаешь… — виновато отозвался отец.
— Да знаю, знаю! Но ладно раньше… а сейчас-то? Одичали вконец! Но мы-то ладно, а Миша? Школа в Посёлке — сам знаешь…
— Да уж понимаю, — мрачно ответил тот, закуривая очередную папиросу.
— В следующем году всё равно уезжать договаривались, так ведь?
— Ну… — протянул батя.
— Чего?! — опять слышу ругательства на немецком,— Да что ж это такое…